— Если вы слов не понимаете, я вас сейчас проучу, недоумок!
Сделала выпад, тоненько взвизгнула, благо набережная была пустынна, выбросила в направлении его живота ногу в кожаной остроносой туфле. Иван без особого труда отклонился, поймал ее за правую руку, завел ее за спину, так что лопатка выпятилась, и добродушно сказал:
— Я не буду прыгать, визжать, махать руками-ногами — это все красиво выглядит в кино — я просто вывихну вам в плечевом суставе ручонку, если вы не успокоитесь. Могу, конечно, и сломать, если вы меня вынудите.
Ей явно не откажешь в здравомыслии, она смирилась, глаза стали нормальными, на губах даже появилась улыбка и на этот раз вполне человеческая.
— Да-a, вы же современный детектив и причем частный. Этакий Арчи Гудвин, — сказала она. — И каратэ вас не удивишь.
— Меня ничем не удивишь, — ответил он и внутренне поморщился: очень уж самонадеянно это прозвучало. И закончил вполне миролюбиво: — Стоит ли нам с вами ссориться? В конце-концов Натали — не девочка. И сама решит, как ей поступить.
— Слышу слова мужа! — усмехнулась Рыкунова. — Но она уже все решила, иначе не жила бы у меня.
— В этом я сомневаюсь, Элеонора...?
— Вы не знаете моего имени-отчества, Иван Васильевич? Для детектива это непростительно.
Дела, ничего не скажешь! Отчества он действительно не знал — его интересовала Вольская, а не она. И тут легка на помине показалась из подъезда Натали. Бросив взгляд на дорогу, легко перебежала к ним, красивое лицо ее порозовело, глаза сияли, как и золотистые волосы на голове.
— Вы уже подружились? — защебетала она с улыбкой. — Тогда у меня предложение: поедемте к нам в Купчино, отметим сегодняшний спектакль, нас всех вместе с режиссером впервые после закрытия занавеса вызвали на сцену!
— Бога ради, — без всякого энтузиазма согласилась Элеонора. — Но наш милый друг детектив не пьет за рулем, разве не так?
— Почту за честь посетить ваше уютное гнездышко, — лучезарно улыбнулся Иван. На этот раз он адресовал свою улыбку Натали.
2
Проливной дождь загнал Рогожина в первый попавшийся подъезд на Набережной Фонтанки, куда он пришел встречать после спектакля Натали Вольскую. Это не был обычный петербургский моросящий дождик, а настоящий шквальный ливень. Порывы за порывом. Когда Иван выехал из дома — на этот раз на голубой «Ниве», предоставленной в его распоряжение Глобовым — по зеленоватому вечернему небу торопливо бежали подсвеченные солнцем облака, ветер рябил воду в Фонтанке, хлопал форточками в домах, гонял по тротуарам окурки и бумажки от конфет и мороженого. Было свежо, прохладно, но ничто не предвещало шторм. И вот за какие-то несколько минут вдруг все изменилось: вместо рваных облаков появились сумрачные айсберги, тяжело спешащие на восток, вода тревожно заколыхалась меж гранитных берегов, белые хлопья пены долетали до чугунных решеток, стая испуганных голубей суматошно пролетела под арку, взъерошенная серая кошка, припав к асфальту, прошмыгнула в подвальное отверстие. Налетевший со свистом ветер задирал женщинам юбки, лохматил волосы. До того живший спокойной размеренной жизнью город замер в тревожном ожидании, а его обитатели будто при ускоренной киносъемке засуетились, по-муравьиному забегали в разных направлениях. И что удивительное, никто не смотрел на зловеще темнеющее небо, а лишь под ноги и по сторонам. Все оглушительнее грохотал гром, частые вспышки зеленоватых молний отражались в окнах и витринах, ветер набирал силу, он уже не свистел, а выл и стонал, как раненный зверь, кто был в это время на Дворцовой набережной, увидел, как на Неве боролись встречный ветер и течение. Потемневшая вода прямо посередине вздувалась и поднималась огромным желтоватым гребнем, чем-то напоминая тот самый фантастический океан на леммовском Солярии. Но там разумная водная стихия рождала чудовищ, а Нева могла «родить» лишь наводнение.
Стоять в душном подъезде надоело — сюда уже набились прохожие — и Рогожин вышел на волю. Хлесткие дождевые капли ударили в лицо, ветер не давал глубоко вздохнуть, пришлось нырнуть под ближайшую арку, где никого не оказалось. Был уже вечер и в окнах зажигались огни. По шелестящему мокрому асфальту проносились машины, из-под колес летели белые брызги, будто налившиеся кровью глаза пещерных чудовищ светили в мокрой мгле светофоры. Молния все окрест осветила колдовским светом, почти мгновенно громыхнуло над самой головой и вдруг стало тихо, но это продолжалось недолго, вскоре с неба пришел могучий ровный гул — это хлынули из заполонившей все небо гигантской тучи ливневые потоки. Серебристые прямые струи со звоном разбивались об асфальт, порождая весело пляшущие фонтанчики, из водосточных труб с музыкальным шумом выплескивались потоки будто кипящей воды. Весь город заполонил гул низвергающегося с грозно притихшего неба дождя.