— Не хочется уезжать из Ленинграда, — с грустью произнесла Ленка. — И почему эту гречиху нельзя выращивать на площадях и вдоль проспектов? Ты видел гречиху в цвету?
Видел. Когда гречиха цветет, кажется, что на полях выпал розовый снег.
— Последний день перед отъездом — мой, — продолжала Ленка. — Я в этот день ни с кем не встречаюсь. Брожу одна. Так мне лучше с Ленинградом прощаться. А в Великих Луках я лишь каждый вечер слышу по телевизору какая погода в моем родном Ленинграде...
— Давай будем бродить до утра? — предложил я. — Прощаться.
— А чемодан?
Я остановил такси и мы заехали к Ленке за вещами. Я подождал ее в машине. Я думал, она будет с час копаться, собираться, но она вернулась с чемоданом и плащом через пять минут.
— А теперь поедем за твоим чемоданом, — сказала она.
— У меня сумка, — улыбнулся я.
Вещи мы сдали в камеру хранения. Мы оба отправлялись с Московского вокзала. До Бологого нам было с ней по пути. Я не долго думая, сдал в кассу свой билет и взял в воинской кассе другой, на Ленкин поезд. Пусть у меня будет пересадка, зато мы поедем почти четыре часа вместе! Если бы не служба, я проводил бы ее до Великих Лук, с удовольствием посмотрел бы на ее гречиху...
Ночь была теплой. Мы вышли на набережную. Постояли на Дворцовом мосту, потом на Кировском, на Литейном. Вода в Неве была глянцевой, с бликами. Она колыхалась внизу, плескалась в гранитные берега. На тихих волнах дремали чайки. Со стороны Финского залива пришел весь в ярких огнях речной трамвайчик. Слышалась музыка. Волна разбежалась и гулко ударилась о парапет.
— Лена, — сказал я, — мы с тобой пять часов знакомы, а у меня такое ощущение...
— Будто бы меня знаешь всю жизнь, — подсказала она.
Я рассмеялся. Почему нам на ум приходят избитые слова? Неужели нельзя выразиться попроще?
— Ты мне очень нравишься, — сказал я. — Я это почувствовал там, на Исаакии... И мне до смерти хочется тебя поцеловать!
Я сказал самые простое слова и выразил в них все то, что сейчас происходило со мной. И вместе с тем уверен, что точно такие слова до меня произносили тысячи влюбленных на разных языках мира. И после меня будут их произносить!
Девушка ничего не ответила. Она смотрела на воду. Рыжие, с блеском, волосы ее щекотали мою щеку, я чувствовал запах ее духов. Я положил руку на ее худенькое плечо, придвинул к себе. Она не отодвинулась. Повернулась ко мне и сказала:
— Не надо, Иван. Я тебя прошу...
И так отвечали парням миллионы девушек. И на разных языках. Я все-таки поцеловал ее. Она не обиделась, но и не ответила мне. И тут я подумал, что ведь ничего не знаю о ней. Может, у нее есть парень? Там, в Великих Луках. И она вместе с ним выращивает особый сорт медоносной гречихи?.. И она любит его. И вот сейчас думает о нем. Мне очень захотелось спросить об этом, но я не решился. Надо не лезть к ней с глупыми расспросами, а радоваться, что девушка подарила этот чудесный вечер мне, а не другому.
Мы гуляли по ночному притихшему городу и разговаривали. Ленка была очень неглупой девушкой. Мне было приятно разговаривать с ней. Иногда у нас возникал спор. И я, забыв, что мы всего шесть часов знакомы, резко выговаривал ей. Кажется, мы спорили о ленинградских пижонах. Мне не нравился их вызывающий вид, броская манера одеваться. Ленка говорила, что одежда — это еще не все. И, возможно, эти ребята очень хорошие. Наверное, я был не прав. Просто я уже ревновал Ленку к этим парням, но признаться, что меня занесло, я не мог. Гордость, видно, мешала. И потом мне довелось в отпуске столкнуться с одной компанией юных пижонов...
К отправлению поезда мы окончательно разругались. Сидели в зале на широкой вокзальной скамье и смотрели в разные стороны. Это было глупо. Когда открыли на перроне ларек, я принес в бумажных стаканчиках теплое какао и две слойки с маком. За едой мы помирились.
А потом в вагоне я все время смотрел на часы и с ужасом дожидался, когда приедем в Бологое. Мы всю ночь бродили по городу, но спать не хотелось. Ни мне, ни ей. А когда, наконец, прибыли в Бологое, я прочитал в Ленкиных глазах нежность и растерянность. Она положила мне тонкие руки на плечи с погонами лейтенанта ВВС и, не стесняясь людей, поцеловала в губы.
— Лена... — бормотал я. — Леночка...
— Мы встретимся, — сказала Ленка. — Честное слово, встретимся!
И мы встретились. В новый, 1970, год. Была нелетная погода и я отпросился у командования на четыре дня. Я приехал в Великие Луки, где Ленка училась на агронома. Я жил в гостинице «Ловать», вернее, ночевал, потому что мы с Ленкой не расставались весь день. Я познакомился с ее подругами. И они, как только я появлялся в комнате, тотчас уходили, давая нам возможность с Ленкой побыть одним...