Второй охранник ожидал их у парадного входа, плечи и шея ничуть не менее крепкие, чем у того, что сидел в будке. И взгляд настороженный, цепкий. Нарождается новый тип подручных. Раньше охраняли только партийных бонз, а теперь вот и миллионеров... Рогожин насмотрелся фильмов про мафии и гангстеров, так вот охранники, железобетонные ворота, будка с телефоном — все это будто специально взято из фильма про американского «крестного отца». И даже манера лениво отвечать на вопросы и жевать резинку была позаимствована оттуда же. Не видно только автоматов «узи» и пистолетов под мышкой. Громила с бычьей шеей поздоровался с Дегтяревым за руку, даже соизволил небрежно улыбнуться и лично проводил их в шикарно обставленный холл на первом этаже.
— Босс с массажистом в сауне, — проговорил он. — Садитесь к столу, полистайте журналы.
Вокруг круглого с мраморной столешницей стола на причудливо изогнутых резных ножках стояли несколько легких изящных кресел с мягкими сидениями явно не отечественного производства, а на столе разбросаны красочные иностранные журналы с ослепительными обнаженными красотками. Подобные Иван еще работая в комсомоле, просматривал.
— Ну прямо Голливуд! — проводив взглядом скрывшегося за желтой дверью охранника, сказал Иван. — Не хватает только Чарльза Бронсона или Пола Ньюмана...
— Глобов показался мне неплохим мужиком, — сказал Тимофей Викторович. — Нам пора, братец, менять свое представление о богатых людях. Как и везде среди них есть порядочные, совестливые, а есть и акулы, ради денег готовые любого проглотить с потрохами.
— Я и не думаю, что все наши доморощенные богатеи — негодяи, — улыбнулся Иван. — Просто мы еще не привыкли ко всему этому... — он обвел глазами холл. — Босс в сауне да еще с массажистом!
— Ладно, что не с бабой, — хохотнул Дегтярев.
Вскоре дверь распахнулась и охранник поставил перед ними на стол мельхиоровый поднос с несколькими разноцветными бутылками, какие Иван видел только в кооперативных магазинах и ларьках. Была и закуска.
— Виски, джин, ликер, советую отведать «Амаретто», — произнес охранник. — Пейте, ребята, и ешьте от пуза, босс у нас не жмот.
Ухмыльнулся и снова величественно удалился в ту же комнату. Иван обратил внимание, что дверь он прикрывает осторожно, да и выражение лица у него становится другим. Вышколенные ребята!
— Мать честная! — изумлялся Рогожин. — Каждый пузырек потянет больше трех сотен! — он взял плоскую бутылку виски с красочной этикеткой и отвернул позолоченную пробку. Такого виски он еще не пробовал, хотя, когда работал в комсомоле и бывал в командировках, угощали тоже на славу.
— Не забывай, мы — на работе, — предупредил Дегтярев.
— Я думал, мы расслабимся, выпьем-поедим, как он сказал... — Иван метнул смешливый взгляд на дверь. — От пуза! Все как в Голливуде, а вот от родного российского хамства никуда, видно, не денешься.
— Что это ты нынче такой веселый? — заметил Тимофей Викторович. — Влюбился, что ли?
Шефу не откажешь в проницательности!
— Погода хорошая, на столе выпивка, закуска... Вот и радуюсь, — улыбнулся Рогожин. — Ты как хочешь, Тимофей, а я, пока босс в сауне млеет, отведу душу за столом. Когда еще так нас будут угощать?
— Дают — бери, бьют — беги, говорила моя бабушка, — сказал Дегтярев и налил в хрустальные стаканчики старинной работы водки. Среди этого изобилия и заморских вин была подана и бутылка «Столичной» с желтой винтовой пробкой. На все вкусы. Русский человек, он не избалован, больше тянется к привычному — водке.