— Поменьше бы этот Шмель свою пасть раскрывал и хвастал, глядишь, и при зубах бы остался, — поручая это дело, заявил Тимофей Викторович. — А то всем жуликам прожужжал про дорогие фарфоровые зубы. Месть это или грабеж?..
Иван должен был узнать фамилии налетчиков и их адреса, а сведение с ними счетов — это уже было делом озлобленного до крайности Шмеля. Кое-какие сведения они, конечно, предоставили в агентство. Принял он бандитов по телефонному звонку, сославшись на знакомого Шмеля, звонивший предложил по сходной цене сотню упаковок западно-германских видеокассет «Агфа», на что кооператор, естественно, клюнул. С фирменными видеокассетами в Петербурге напряженка.
Иван понимал, что дело тут не в фарфоровых зубах, скорее всего бизнесмены сводят друг с другом счеты. Внешность «дантистов», так их называли Дегтярев и Рогожин, явно была изменена: оба были с усами и бородками в вязаных шапочках «петушках», низко надвинутых на лбы. В фирменных со спущенными плечами куртках, джинсах, белых кроссовках — обычной одежде нынешней деловой молодежи. Одна деталь была существенной — это золотое обручальное кольцо с косой царапиной. Хотя у Шмеля и слезились глаза, а от адской боли ум заходил за разум, кольцо с царапиной он запомнил, потому что именно этот бандюга шурудил у него во рту своими пахнущими табаком пальцами с пассатижами. И еще глаза: серые с короткими белыми ресницами.
Расспросы и разговоры с людьми, ошивающимися при кооперативе Шмеля мало что дали: налетчиков никто здесь раньше не видел. Иван уже готов был «закрыть дело». Профессионалы из уголовного розыска не раскрывают из десяти и двух совершаемых преступлений, а у них — вооруженные сотрудники, агенты, техника! Так что ничего страшного и не было бы, но обидно вот так признать свое поражение. Он теперь работал не на мифическое государство, которому на все наплевать, а на частную контору и был кровно заинтересован в ее процветании. Ведь они компаньоны с Дегтяревым. Чем больше у них будет раскрытий, тем успешнее пойдут дела, да и заработок увеличится.
И тут его осенило: ведь у стола Лолы Ногиной беспрерывно толпятся видеолюбители, продавцы кассет, видеотехники, может, среди них промелькнул и этот «дантист» с золотым кольцом?..
Лола встретила его приветливо, попеняла, что куда-то пропал, не звонит, не заходит... От внимательного взгляда Ивана не укрылось, что круглое лицо ее несколько опухло, под подведенными синим глазами тени, на шее, хотя она и подняла воротничок кофточки, заметил желтоватый засос. Нет, это его ничуть не тронуло, после того, как появилась Аня Журавлева, остальные женщины перестали для него существовать, да и про Лолу-то он вспомнил лишь в связи с делом «дантистов». Сейчас даже дико, что он жил с ней. Неразборчивая в связях, она могла и заразить чем-нибудь... Слава Богу, что обошлось. Иван всякий раз пулей летел от нее в ванную и долго мылся, иногда даже разводил в эмалированной кружке марганцовку... Все это теперь казалось в далеком прошлом. Он смотрел на Лолу и она его не возбуждала. Вчера точно у нее была бурная ночь...
— Я тут тоже замоталась... — будто чувствуя себя виноватой, сказала она. — Ты не звонишь, куда-то пропал... Опять прятался от городского шума-гама в тихой деревне?
— Работа, то да се, — в тон ей отвечал Иван, зорко оглядывая двух только что подошедших к столу мужчин. У одного было обручальное кольцо, но кажется, без царапины, да и не подходили они под описание «дантистов». Тот, с кольцом, был высокий, широкоплечий, а этот среднего роста с покатыми плечами и выпирающим из брюк животиком. Если что его и роднило с преступниками, так это густые усы, округлость. Как все-таки быстро укореняется в людях определенного общественного типа нечто одинаковое, что их роднит! Возьми бывших партработников, их сразу узнаешь по холеным надменным лицам, квадратной конфигурации, по вышедшим из моды добротным финским и австрийским плащам и пальто, по пыжиковым шапкам и вялой неуверенной походке. Ведь за годы своего кабинетно-телефонного могущества и благоденствия они разучились ходить пешком, ездить в общественном транспорте, общаться запросто с людьми не своего круга. Ведь люди для них были массой, толпой... А теперь вот кооператоры, бизнесмены, бармены, продавцы, брокеры, биржевики, посредники — все круглолицы, усаты, с животами, одеты в мешковатые брюки и кожаные куртки, под широкими полами которых можно спрятать не только пистолет, но и автомат Калашникова.
— У меня есть несколько кассет для тебя, — улыбнулась Лола. — В твоем вкусе: бегают, дерутся, стреляют.