«Дура, он никогда на тебе не женится, — вторила мать. — Таких, как ты, у него, небось, не счесть.»
«Ты недооцениваешь нашу Аннушку, — улыбался отчим. — Она знает, чего хочет, и всегда своего добивается...»
На что он намекал, Аня не знала, да и знать не хотела. Они давно догадались о ее чувстве к нелюдимому соседу, хотя с ним и не были знакомы. Как обычно и бывает в больших городах, соседи по дому знали друг друга, наглядно, изредка перебрасывались двумя-тремя словами в случае необходимости и тут же забывали друг о друге. Аня тоже не интересовалась, кто живет под ними или выше этажом. Дом был большой, многоквартирный. С иными соседями месяцами не встречались, чаще их видела в жилищной конторе при выдаче продовольственных карточек.
У Рогожина в шкафу было не много одежды, и Аня развесила на вешалках свой, тоже не очень богатый, гардероб. Пожалуй, самое ценное — это замшевое пальто с меховым воротником.
Развешивая платья, джемперы, кофточки, укладывая в нижний ящик несколько пар поношенной, но вычищенной обуви, Аня представляла себе лицо Ивана, когда он, вернувшись с работы, увидит ее здесь. Ключ он ей отдал, когда его как-то ночью вызвали в контору по телефону. Нужно будет ужин приготовить, обычно он обедает в городе, а завтракает и ужинает дома. Иван не любитель общественных столовых и забегаловок, да и в рестораны его не тянет. Там теперь гуляют богатые люди. Они вместе уже два месяца, а еще ни разу нигде не были. Даже в кино. За это время не переступала порог его квартиры какая-нибудь другая женщина. Даже та, вульгарная блондинка с толстой задницей и мягко говоря, вызывающей походкой. Так задом вертеть! Как мог Рогожин — такой интеллигентный, с тонким вкусом, — сойтись с этой б...? В том, что блондинка — проститутка, Аня не сомневалась, у нее это на круглом пустом лице написано.
У Ани хватило ума не ревновать Рогожина к прошлому, она наслышалась скандалов дома, когда отчим попрекал мать, еще довольно красивую женщину, бывшим мужем, а мать его — грязными бабами, с которыми отчим якобы до женитьбы на ней проводил все свое время. Прошлое нужно было раз и навсегда отсечь. Да, она, Аня Журавлева, сохранила чистоту и невинность, но ведь не ради Ивана? Ради себя самой. Ей не хотелось уподобляться легкомысленным подружкам, которые легко сходились с разной сволочью и быстро расходились. Как можно что-то иметь общее с пьянчугами, наркоманами, бритоголовыми хулиганами? Может, если бы ей встретился приличный парень, она и уступила бы ему, но такой парень не встретился. Аня любила исторические романы, а в них воспевалось рыцарское отношение к женщине, поэтому хамье, пристающее к девушкам на улицах, возмущало ее. Не исключено, что причиной ее целомудренности был и Иван Рогожин, ведь она была влюблена в него с детства. Судьба, наверное... Она чувствовала, что ее любовь рано или поздно найдет отклик в сердце соседа. И вот она добилась сама того, что они вместе. Так какого черта она должна ночью в халате и шлепанцах красться к дверям его квартиры? А потом утром таким же макаром возвращаться обратно, пока родители еще не встали. Ей претили все эти нелепые уловки, она не умела врать и хитрить. В ответ на упреки матери и отчима отмалчивалась. Когда ей нельзя было высказать правду в глаза, она предпочитала молчать, за что мать прозвала ее партизанкой. Аня давно заметила, что упорное молчание больше всего злит людей — они в этом усматривают не только нежелание говорить правду, но и презрение к себе. Отчим меньше досаждал, чем мать. Он был поумнее, да и к Ане относился неплохо. Это он к совершеннолетию подарил ей замшевое пальто. Еще в те времена, когда деньги были в цене, выложил две тысячи рублей.
На работу Ане нужно было к одиннадцати. Признаться, работа в жилконторе ей надоела, бесправные обиженные жильцы наводили своими постоянными жалобами и просьбами дикую тоску, а помочь она мало чем могла: сантехники, плотники, ничего за зарплату делать не хотели, но где бедная старушка, к примеру, найдет бутылку за починку водопровода или шумящего унитаза? Каждый день выслушивать нытье жильцов, видеть беспросветную нищету, от многих пожилых людей даже пахло безысходностью и бедностью. Есть такой запах. Некоторые старики приходили в контору в пахнущих нафталином зеленых брюках и кителях военного времени. Очевидно, извлекли из древних сундуков, купить-то нынче что-либо из носильных вещей стало многим не по карману.
Посидев на кухне и поглазев на слепые окна напротив, послушав, как грохочет внизу мусоровоз — последнее время он приезжает не часто и от баков распространяется тяжелый запах — Аня взяла в ванной пластмассовый тазик, намочила тряпку и принялась протирать пыль. В двухкомнатной квартире Рогожина все стены были заставлены книжными секциями и полками. Стекла он почему-то снял, так что пыль накопилась везде. Зачем человеку столько книг? Неужели все прочел? Аня тоже любила читать, залпом проглотила все выпуски Дрюона, Анжелики, Пикуля. С детства любила Дюма, Майн Рида, Лажечникова. На полке наткнулась на синий четырехтомник Мережковского, раскрыла один том «Царство зверя», трилогия. «Четырнадцать», часть первая. «Любить землю грех, надо любить небесное...»