В Монтрей Сантьяго подобного не встречал. Здесь каждый помнил, что женщина мать, сестра и дочь и потому был удивительно обходителен. Возможно, того просили те самые низменные инстинкты животного, но если так, они более импонировали ему, чем воспитанность отца и его свиты. И это была лишь малая толика того, что Сантьяго было по сердцу в Монтрей. А если еще подумать об удивительном братстве оборотней, взаимопомощи, заботе друг о друге, обустройстве дел внутри клана вне зависимости грили ты, оборотень, жрец, простолюдин, граф. Никто не жег пустоши, к природе относились столь трепетно, что пожалуй только эльфы в том могли сравниться. Но тем более нужна была вода и солнце, а этим просторы и полумрак.
Понятно, что в Монтрей Ферна звала и родная кровь. Она манила его к своим, как подросшего в деревне ручного волчонка приходит срок и тянет в лес. И он ушел по ее зову, презрев посулы отца. Есть Барт — он истинный грили, рожденный от знатной химеры в законном браке — пусть он идет дорогой отца. И казалось Сантьяго — он прав, и никогда он не жалел о сделанном выборе.
Но видно пришло время заговорить в нем и крови грили. Сейчас коварство Дэйна казалось ему неоспоримым и звало на месть. А те кому он доверял и считал друзьями, казались не менее хитрыми и избирательными в достижении своих целей, только пока не проявившими себя, как их повелитель.
А почему собственно он не может поступить, как Дэйн и не использовать ситуацию, как он использовал Диану и Сантьяго? Почему бы не остаться и тем не расколоть Монтрей на законных основаниях? Моне и территорию от границ с человеческим миром, с Кенжем — отписать Диане на правах законного брака с Монтрей. Сантьяго тому свидетель и как бы не отнекивался Дэйн — что было, то было и есть. Он бы на правах опекуна, правил за сестру, и смог бы обеспечить ее покой, свободу и защиту. А Дэйн… какое Сантьяго до него дело после случившегося?
Только одно "но" мешало мужчине перейти от раздумий к делу — это было бы подло и сравняло бы его с Дэйном.
К тому же разум говорил, что возможно Сантьяго не все знает, а душа хоть и сожалела сестре, но противилась спешке с выводами и действиями.
Долг брата и друга, кровь грили и оборотня сцепились, как кошка с собакой. А пока шел бой — победителями были лишь пустые эмоции и поспешные выводы, рожающие мрачное настроение. Бороться с ними просто — с ними нужно переспать и утром все может оказаться совсем иного цвета.
— Я никуда не поеду — Дэйн может вернуться, — тихо сказала Диана.
— Он не вернется, — так же тихо ответил Сантьяго. Пусть лучше сразу поймет это и не лелеет надежды.
Девушка долго молчала, вглядываясь в густые заросли леса, будто искала в них ответ. И скорее почувствовала, чем поняла:
— Он вернется.
Сантьяго промолчал. Девушка слушала свое сердце и выдавала желаемое за действительное, он же слушал разум и оттого не питал иллюзий.
"Не веришь?" — почувствовала Диана, посмотрела на него — каменное лицо и взгляд мерцающих глаз в никуда выдавали истинные чувства брата с головой.
"Верю, что ты. Но позволь, останусь при своем мнении"
"Дэйн твой друг", — напомнил, почуяв затаенную ярость мужчины.
"Друг. Но это не помешало ему бесчестно обойтись и со мной и с тобой. Такое не спускают ни врагу, ни другу. Но враг он и есть враг, что с него взять? А если друг оказывается подлецом, это как? Я вынужден ответить Диана. Я твой брат, я отвечаю за тебя и за то что происходит. Если тебя оскорбили — оскорбили меня, если с тобой поступили бесчестно — поступили бесчестно со мной".
"Ты берешь на себя ответственность за несуществующие грехи".
"Мне горько, что вместо покоя и радости ты получила печаль, унижение и несчастье. В этом наша с Дэйном вина равна. Я был слишком наивен, а он оказался слишком коварен. Он не станет ничего исправлять, но я постараюсь".
— Приехали, — объявил Шантал. — Дальше только своим ходом.
Диана огляделась — они заехали в чащу и дальше виднелась лишь густая непролазная стена кустов и величавых исполинских деревьев.
— Карол, вперед, — приказал взмахом рассредоточится по периметру воинов Шантал. Слез с коня и подал руку Диане, но хмурый взгляд Сантьяго осек его.
Ферна за какой-то час изменился настолько, что показался ему мало чужим — недобрым незнакомцем. Но именно сейчас он как никогда был похож на своего отца — Виктора Ноэ. Сложив это Шантал без труда понял причину — Диана. Ноэ всегда трепетно относились к родственным связям, были без ума от своих отпрысков, неважно от кого их они приобрели, и особое место отводилось в этой иерархии женщинам. И не только среди Ноэ, что тоже понятно — женщина это будущее, это дети, наследники, потомки. Поэтому к женщинам в Кимере относились особо трепетно и щепетильно все без исключения. Но это не мешало случаться недоразумениям, бывало и откровенным преступлениям. Причем "прославился" этим фактом именно Виктор. Нет, он не брал женщин силой, но использовал все свое очарование, всю силу данную от рождения, чтобы обворожить глупышек и получить желаемое. У него была одна цель, один "пунктик" — дети, потомство. Самолюбие двигало им даже в этом вопросе, заставляя вновь и вновь искать подходящую мать.
И он добился своего — единственный из всего Кимера имел троих живых и здоровых детей и каких. Он не зря смешивал кровь — он выводил особо жизнеспособное потомство и вывел. Один Сантьяго чего стоил. Сын чистокровного грили и оборотня имел вес в клане первых и вторых, имел силу не чета обычному грили или оборотню и мог быть как тем, так другим. Ему прочилось большое будущее, но он выбрал его сам и встал на сторону "братьев" и "сестер" матери.
Это была серьезная плюха Ноэ.
Брак же Дэйна с Дианой вовсе бы его обезоружил, и былой распре, как все и надеялись, пришел бы коней. Но видно Монтрей оступился и чем-то сильно обидел девушку — только этим можно объяснить произошедшее, как и перемены в Сантьяго.
И если так, Кимер ждут еще более тяжелые времена, чем в начале войны.
Ферна без сомнения уже встал на сторону сестры, а значит отца. А это означало одно — Дэйн не просто обидел, а серьезно и глубоко оскорбил Диану.
"Что же ты натворил, Дэйн?" — затосковал Шантал и отошел в сторону, чтобы не злить Сантьяго, не обострять с ним отношения. Ярость мужчины угадывалась без труда и была бы плохим советчиком, случись ей выйти на волю.
Граф снял сестру с лошади и кивнул в сторону леса:
— Иди. Мне с тобой нельзя, но я буду рядом.
Девушка поколебалась и шагнула к зарослям. Ей в принципе было все равно куда и зачем идти — лишь бы не помнить о Дэйне, не думать о случившемся. Но мысли лезли сами и мутили в прямом смысле. Пока Сантьяго был рядом, девушка понимала, что лучше не показывать ему насколько ей плохо, чтобы ненароком не толкнуть к опрометчивым действиям, не настроить против друга. Она и так слишком много сказала брату.
Но сейчас, когда их разделяла густая стена леса и никого вокруг не было, Диана не сдержалась — сжалась от боли в душе. Сползла на мох, обнимая ствол сосны и дала выход слезам и отчаянью.
Небо мгновенно потемнело и то тут, то там послышались удары молнии, треск веток, пламени.
— Кхе, ты ж мне весь мой дом спалишь, — прокаркало рядом. Диана обернулась и замерла широко распахнув глаза — на нее смотрело то ли дерево, то ли человек.
Гладкий ствол дерева имел почти женские изгибы и формы, ветки с невиданными листьями обрамляли его, ниспадая как волосы. А вверху ближе к пышной кроне виднелись два обычных человеческих глаза, самый настоящий нос и рот.
— Ушей нет, да, извини. Но слышу, — проскрипела невидаль и пододвинулось к девушке качаясь и переваливаясь с корня на корень.
Диана отпрянула и свалилась на мох. Попятилась в ужасе.
— Эх-хе-хе, — замерло чудо — юдо, сложив толстые ветки на том месте, где мог бы быть живот. — Средь человечков жила, да? Ага. Чхи, — чихнуло вздрогнув от кроны до корней и сморщив личико.