Тупик.
Оставить сестру Сантьяго не может, везти к отцу не хочет, возвращать в человеческий мир нельзя — она погибнет. Но еще скорее она погибнет здесь. Выдвинуть Дэйну ультиматум и увезти Диану в Ферна? Это тоже самое, что прибыть ко двору отца. К тому же свое малюсенькое графство Сантьяго давно не посещал. Замок неухожен, находится в запустении — Диане будет в нем комфортно не более, чем на том болоте.
Мужчина закрыл глаза — паниковать рано. Если находишься в безвыходном положении нужно поспать. Возможно, во сне придет правильное решение, а если нет, его подскажет новый день.
Дэйн сидел у постели Дианы и любовался ею. Его снедала бесконечная нежность и грусть.
— "Когда начало и конец сойдутся, то черный с белой в серое сольются", — прошептал, осторожно касаясь пальцами волос девушки, атласной кожи шеи, плеч. От нее пахло ветром, пламенем и грозой, от нее пахло свободой. Этот аромат пьянил его, а токи ее энергии, пробегающие по пальцам, сводили с ума. Но тут острый слух уловил посторонний звук слева и справа. Дэйн тут же вскочил и, выхватив кинжалы из ножен поясного ремня, кинул их в разные стороны. Клинки со свистом рассекли воздух и вошли в грудины гнолов.
— Что же вам надо, а? — прошептал мужчина, подходя к одному. — Лайоша вы уже забрали, чего тогда бродите?
Гнол слева заверещал, тот что справа, лишь сжался под пристальным взглядом Дэйна и смотрел прямо. Мужчина обернулся: так и есть, шум разбудил девушку. Она сидела на постели и с недоумением рассматривала незваных гостей.
— Господину нужна его дочь, — почти внятно проскрипел гнол.
— Вас послал отец? — обрадовалась Диана.
— Конечно Ноэ. Гнолы служат только ему, — ответил Дэйн, не спуская взгляда с существа. Оно сложило ручки на рукояти клинка и покосилось на лорда:
— Господин сказал, что еже ли вы не отдадите дочь, он придет за ней сам.
— Жду, — заверил Дэйн.
— Тогда я пошел?
— Ну, что ты. Такая редкость иметь возможность побеседовать с гнолом на привычном мне языке, что, право, не хочется тебя отпускать.
В голосе Дэйна слышалась и насмешка и предостережение. Гнол сжался, девушка насторожилась.
— Отпусти, — попросила. — Они безобидны.
— Уверена?
— Да. С одним я беседовала.
— И как?
— Он послушал и исчез.
— Вчера?
— Да.
Дэйн кивнул оглядывая комнату: значит, разведчик появился вчера, а сегодня пришли с заданием. Все верно. Один гнол напротив другого — должны быть еще два и получится крест в середине которого постель Дианы. Они бы сошлись над девушкой и утащили к Ноэ, как увели Лайоша. Но тот не интересовал мужчину — пусть его.
— Хочешь скажу, о чем ты беседовала с гнолом? — спросил Диану. — Ты дала ему понять, что в соре со мной, хочешь уйти.
Иного быть не могло иначе бы прихвостни Ноэ не сунулись бы в спальню лорда Монтрей, с целью похищения жены. То, что нет еще двух говорило лишь об одном — те успели улизнуть обратно и уже докладывают Ноэ о провале.
— Не помню, — отвернулась девушка. — Но в любом случае, это мое дело.
— Конечно, — поджал губы и повернулся к пленнику. — Порадовал ты меня внятной речью, потому скажу: это моя спальня, это моя женщина, а чья она дочь не имеет значения. Потому что она уже жена.
— Не правда, — с печалью молвила Диана.
— Не правда, — пискнул гнол. — Вам надобно женится на владычице Кенжа.
— Ах, вот как? — усмехнулся Дэйн. — Ты так решил или твой господин? Впрочем, не отвечай, мне ясно.
И очень многое. Теперь Дэйну было понятно, отчего Летти решила придать огласке годичной давности фиктивный, вынужденный договор. Отчего гордая, самолюбивая эльфийка преломив себя, решила напомнить о том, что нужно ей не более чем ему и дурно говорит об обоих. Не больше.
Тот договор лишь фикция и Летти это знает, но выставила как аргумент и им себя, прежде всего ославляет. Непохоже на нее. И Дэйн полночи думал, отчего эльфийка вдруг решилась на такое. Ответ же вот он — прост и неказист, как гнол — Виктор известный интриган и вор. Лаойш господину о Диане сообщил, а тот подсуетился, чтобы брак девушки с Монтрей признали недействительным. И в ход пошел шантаж. Чем Летти взяли, Дэйн не знал, но мог предположить — банально припугнули наведаться в Кенжан. Она всегда боялась экспансии со стороны Ноэ и договор тот настаивала подписать лишь для того, чтобы был веский довод для других к тому, что она оборотням помощь оказала, не пропустила через свои владения грили. У Дэйна тоже не богатый выбор был — кольцо блокады, что грозило образоваться вокруг Монтрей — было б скверно. Он подписал, Летти выдала Ноэ, как аргумент и тот ретировался. А нынче вспомнил и сторицей эльфийке отплатил, пилюлю горькую подсунул Дэйну.
Диана услышав о Кенже вскочила и указала Дэйну на дверь:
— Отпусти их и сейчас же уходи. Чужому жениху в моей спальне делать нечего.
Он мог бы возразить, сказать, что не жених и спальня эта его, и господин он в этих землях, а потому приказывать ему лишь разве ветер волен куда ходить, когда и уходить. Но Дэйн почуял запах раздраженья и обиды, прохладу горьких слез, готовых выступить и потому не стал перечить. Повернулся к гнолу и выдал в лицо:
— Передай Ноэ что Диана для него потеряна на веке. Я глаз с нее не спущу, а явится из вас кто, более держать не стану — убью.
И вытащил кинжал. Существо растаяло. Второе заверещало громче, требуя отпустить и его.
— Ты слышал. Подтверди, — посоветовал ему Дэйн и вытащил второй клинок.
— Все, — объявил Диане. — Одевайся, завтракать пойдем.
— Нет, милорд, никуда я с вами не пойду и будьте так любезны…у… убирайтесь, — решилась. Но мужчина внимание на слова не обратил. Подошел и нежно обнял:
— Тебя расстраивает многое, страшит. Запуталась? Поедем к Летти. Она сама все объяснит.
— Что именно? — ах как волнуют его руки, и кругом голова от близости его. Обнять бы и прижаться, и забыть все то, что измучило Диану, и верить лишь ему, рассудку вопреки.
— Что эльф и оборотень вместе быть не могут.
— Но договор был заключен.
— Мера вынужденная. Ноэ подмял всех под себя и лишь Кенжан с Монтрей не входят в его земли. В тот год, вольный город на границе Ноэ и Монтрей последним согласился подчиниться лорду, но с условием, что и Кенж поступит как он. В Ной — Монтре живут в неприкосновенности, что оборотни, что грили, гнолы, эльфы, люди — все кто устал от войн, желает просто жить, не лезть в чужие распри. Я мог поспорить бы, но каждый волен здесь решать кому и чем он нужен, как жить ему, чью сторону принять. И осуждать уставших невозможно — они хотят лишь жить и точно знать, что дети будут живы, что рожь взойдет и дом их при любом пожаре устоит. Ной- Монтре разросся больше графства и встал стеною между нами и Ноэ. Естественно, что Виктору это не нравилось.
— Ты пытаешься настроить меня против отца, оправдать свои неблаговидные поступки.
— Ничего подобного и ты сама это понимаешь. Поедем к Летти и все само собой прояснится.
Девушка подумала и качнула головой:
— Нет, Дэйн. Не думаю, что миледи поможет. Самое лучшее, что ты можешь сделать, самое правильное — отпустить меня. Я уеду к отцу. Нам пора увидиться, узнать друг друга.
Дэйн задумчиво посмотрел на нее: какое же она еще дитя, наивная девочка:
— Диана, для начала тебе нужно узнать себя.
— Я знаю, я грили. Мне было трудно это принять, но приняла. Сантьяго сказал в свое время, что иные грили не подходят — я не обратила внимания на его слова. А сейчас понимаю, о чем он.
— Оборотень тебе не подходит?