Медные кролики с тобой. При условии, что нам левая сторона, а вам правая. И рецепт тоже нам.
Это меня устраивает, – согласился Кинмод. – Остальных убейте, - приказал он своим людям, но никто из них не успел сделать и шагу, потому что в этот самый момент Авгур разразился заливистым детским хохотом.
Кинмод неуверенно посмотрел на собравшихся
-
Мальчик, ты сошел с ума? – спросил он.
Но Авгур продолжал хохотать так заразительно, что вскоре все начали улыбаться.
-
Ты дурак, Кинмод, – сказал Амок, пока Авгур ухахатывался. – И скорее всего, уже труп.
-
Что ты несешь? – воскликнул растерянный Кинмод.
-
Ты забыл, что у него королевское проклятие?
-
А, – облегченно вздохнул главарь Портныхсулицы, в одно слово и на одном вдохе, – я в это не верю. Не может быть у такого мальца королевского проклятия.
-
Неважно, во что ты веришь.
-
Пусть так, но он не успеет им воспользоваться, – усмехнулся Кинмод.
Он все еще косился на хохочущего Авгура.
-
Возможно, вот только есть еще один момент, – усмехнулся Амок. – Он стал главарем Детей чиприса, когда ему было всего девять лет. И сейчас ты узнаешь почему.
-
Ну, почему? – спросил нехотя Кинмод, хотя в его глазах и читался интерес и удивление.
Так рано стать главарем одной из четырех сильнейших банд в трущобах – это говорило о многом. Мальчик был опасен, и Кинмод не стал ждать ответа.
-
Прикончите его! – крикнул он. – Прикончите их всех!
И как только Портныесулицы, в одно слово и на одном дыхании, бросились в атаку, Авгур перестал смеяться.
-
Стоять! – рявкнул он.
И все замерли. В заброшенном депо стало как-то светлее. Лилий бы и хотел пошевелиться, но окоченел и врос в землю, как все остальные. Сцена с восковым музеем повторилась, только теперь статуи замерли против своей воли. Все, кроме Виолы. Она спокойно убрала кинжал в ножны и отошла в сторонку.
Авгур прогуливался среди застывших людей Кинмода, словно по парку скульптур, что украшали сад завода чиприса. И, когда он повернулся лицом к Лилию, мальчик заметил как огненные глаза Авгура горели таким сильным пламенем, что глазницы не могли его удержать. Огонь в глазах заползал по ресницам на брови. Пламя пылало ярче ламп, что освещали платформу.
-
Идиоты! – процедил сквозь зубы Авгур. – Глупые, глупые обезьянки. А ты, – он подошел к Кинмоду и ткнул того пальцами в грудь, – самая главная обезьянка. Или нет, – он подошел к Ноку. – Лучше будет сказать, что вы мои подопытные кролики. На вас я и испытаю Божественную бурю. Бросить оружие!
И все бросили оружие. Если бы у Лилия было оружие, то он тоже бросил бы его. Когда звон стих, Авгур снял с пояса горн.
Теперь до Лилия окончательно дошло, почему во всем городе так восхищались огнеглазыми и боялись их. Дело было вовсе не в том, что только они могли пользоваться самыми сильными проклятиями, а в том, что они могли управлять людьми силой своей воли. И чем ярче пламя, тем сильнее воля. Это становилось еще одним препятствием на пути Лилия к его цели. И очень серьезным препятствием. Он бы сказал, что перед ним выросла настоящая стена, – конечно, если бы Авгур позволил ему говорить.
Пламя и сила Эбриса даже рядом не стояли с мощью главаря Детей чиприса. Теперь Лилий это прекрасно понимал.
-
Не верит он в мое королевское проклятие, – усмехнулся главарь Авгур и подул в горн.
В этот момент даже в добрых глазах Амока отразился страх. И было чего бояться.
Постепенно вокруг Авгура начал собираться смерч. Сначала он казался легким дуновением, но постепенно разрастался и становился все сильнее. Когда же буря разыгралась достаточно сильно, ветер загорелся желтым пламенем. Вокруг мальчика с горном бушевала настоящая огненная буря. Авгур указал пальцем на Кинмода – и буря ринулась в ту сторону, сжигая все на своем пути. Главарь банды Портныхсулицы, в одно слово и на одном вдохе, исчез буквально за секунду, и даже кучки пепла не осталось. За ним последовали и остальные члены его банды. Меньше чем за минуту Авгур уничтожил всех представителей банды Портныхсулицы. И вира за все это – два почерневших ногтя – на мизинце и безымянном пальце левой руки.
Вот только главарь Детей чиприса не остановился на достигнутом и приказал буре стереть с лица Города еще одного...
Когда Нок превратился в пепел и рассыпался по ветру, Лилий смотрел на Принцессу. В зеленых глазах девочки читалась такая боль, что он сам почувствовал ее. Капли катились по неподвижному личику.