Дети чиприса

Повар проглотил свое возмущение и согласно кивнул.

• Подумай хорошенько.

Гость покинул темницу, захлопнув за собой дверь. Замок снова лязгнул и запер Лилия в его мирке.

Больше всех мальчика порадовал гость шестого дня. Еще одна непредсказанная встреча.

Накануне своей казни Лилий многое обдумывал. Он представлял, что стоит у развилки, а перед его глазами две дороги и указательный камень. Свернет налево – и станет во главе банды, которую он ненавидел больше всего; пойдет по правой тропе – и впереди его ждет только тьма. Мальчик долго думал, что же выбрать. И как узнать, стоят ли за этим Три Нити.

• В Приюте убогих и то поприятнее было, – сказал Пират, проходя сквозь стену и рассматривая камеру.

У Лилия отвисла челюсть. Старый бродяга, а точнее его призрак, пришел навестить мальчика.

На этот раз он не появлялся из клубов черного дыма и не исчезал, словно дым. Он ничем не отличался от живого, разве что был немного ярче и румянее, только седая лохматая борода, облепившая лицо, осталась прежней. И от него не воняло. Принюхавшись, Лилий не уловил никакого запаха.

• А ты стал лучше выглядеть с нашей последней встречи, – ответил Лилий.

Он давно уже отвык чему-то удивляться. Да и после того, как он заглянул одним глазком в мир нитей, что еще могло его удивить?

• Это точно, – рассмеялся хриплым смехом Пират.

• Я думал, что твоя душа умерла, как тебе удалось?

• Смерть разрешила немного погостить на той стороне, перед тем как я отправлюсь в сердце Города.

• Что еще за сердце? – спросил Лилий.

Пират хитро улыбнулся и ответил:

• Любопытство – это хорошо. Но не все сразу. Как это мне тут один мужчина со смешными тоненькими усиками и бородкой сказал пару дней назад, – Пират приложил палец к морщинистому лбу, вспоминая. – Ах да, – он набрал воздуха и пригладил лохматую бороду: – Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам.

• И что это значит? – спросил Лилий.

• Это значит, что ты не знаешь намного больше, чем думаешь, что не знаешь. А я не собираюсь тратить драгоценное время, чтобы потешить твое детское любопытство.

• Какое любопытство? – возмутился Лилий.

Пират впервые назвал его ребенком, за все время их знакомства.

• А что не так? – плохо играя удивление, спросил призрак старого бродяги.

• Ты только что назвал меня ребенком? – с угрозой спросил Лилий.

Эта нелепая угроза разрушила маску, и Пират широко улыбнулся.

• Что бы ты ни говорил или ни думал, а ты все еще ребенок. Просто ты об этом забыл, и некому было тебе напомнить, – улыбка сползла с лица Пирата и затерялась в седых волосках лохматой бороды. – Но я не понимаю, чего плохого в том, чтобы быть ребенком?

Лилий задумался.

• А чего хорошего? – спросил он.

• Ох, мальчик, мы можем вести эти разговоры бесконечно. А чего хорошего в том, чтобы быть взрослым? – усмехнулся Пират. – Ты ребенок. И я тебе об этом напоминаю.

• Не поздновато ли? – с грустной усмешкой спросил Лилий.

• Мне-то откуда знать. Я уже в том мире, и время у нас течет совсем по-другому, – пожал плечами Пират. – Мертвых не тревожат печали живых.

Лилий загрустил. Повисла пауза, которую мальчик сам же и нарушил.

• Скажи, Пират, я тебя спас?

• Да, – ответил бродяга.

• И спас остальных, что отдали души чипрису?

• Да, – подтвердил Пират, подозрением уставившись на мальчика.

• Тогда ответь мне. Стоило ли оно того?

• Что чего стоило?

• Стоило ли ваше спасение всех этих жертв?

• Не знаю, – пожал плечами Пират. – Как думаешь, стоило?

• Опять загадки, – грустно усмехнулся Лилий. – Знал бы ответ – не спрашивал.

• Наверное, это неважно, – задумался старый бродяга. – В любом случае я тебе благодарен.

• За что? – растерянно спросил Лилий.

Он уже погрузился в тягучую пучину раздумий и, казалось, забыл, что его навестил призрак старого друга.

• За то, что сжег этот проклятый завод, конечно же, – ответил Пират.

• Я сделал это только ради себя, – усмехнулся Лилий.

• Зря ты ерничаешь. Благодарность надо ценить. Особенно правдивую.

• Я ценю, – ответил мальчик. – Возможно, благодарность – это все, что нужно. Так зачем ты приперся? – сменил он тему.

Он совершенно не умел принимать благодарности. Да и откуда ему это уметь: его никогда еще не благодарили по-настоящему. Впрочем, не по-настоящему его тоже не благодарили.