Смерть просила тебе передать, что выбор уже сделан, тебе нужно только понять, почему ты сделал этот выбор, – ответил Пират.
Сказав это, призрак старого бродяги попрощался и ушел обратно сквозь стену.
А Лилий снова остался сидеть на сыром полу темницы. Но, как только Пират исчез, он вскочил и изо всей силы ударил кулаком в ту стену, что послужила дверью для призрака.
-
Я сам сделал этот выбор! – крикнул мальчик.
И тут он вспомнил одну загадку, которую ему загадала старушка с зашитым ртом в Приюте убогих. Лилий плюхнулся на свое место в центре камеры и напряг память.
Загадку он вспомнил довольно быстро: «Без страха, без боли, утону в слепой воде, что опоясала мягколапая тень. Обо мне позабудут, но имя, которым меня называют, уже помнят сотни лет. Увидишь меня – и сразу узнаешь. Кто Я»?
С загадкой сразу же вспомнился волшебный вкус пирожков с тем, что больше всего нравится. И он вполне мог бы захлебнуться слюной, заполнившей рот в мгновение ока, – но не судьба.
И теперь, спустя год, сидя в темнице на сырой земле, разгадав загадку, Лилия терзал лишь один вопрос.
-
Была ли эта старушка одна из Три Нити? – прошептал он во тьму.
На седьмой день за ним пришли. Выйти из темницы оказалось не так просто, а шагнуть навстречу смерти еще сложнее, но мальчик справился и перешагнул порог камеры.
Однажды он уже проходил этот мрачный коридор под конвоем. Тогда его сопровождала Виола, в этот раз за ним сопел здоровый детина лет семнадцати из банды Проклятых сынов.
Накануне Лилий долго раздумывал, перекатывая склянку со Слезами Смерти в руках, пока наконец не вылил содержимое на сырую землю и не сплюнул следом, попав себе на руку. Капля крепко ухватилась за ладонь, но Лилий не обратил на нее внимания. Как только земля впитала все, что оказалось на ее поверхности, засов лязгнул и дверь открылась.
Здоровяк подталкивал Лилия, поторапливая навстречу смерти. Впрочем, мальчику было все равно.
Перед тем как выйти в зал-колодец-колизей, Лилий прищурился. Он слишком хорошо помнил, как его ослепили лампы зала после мрака камеры в прошлый раз. Когда глаза немного привыкли к свету, Лилий осмотрелся. Народу собралось много, даже учитывая то, что половину он убил. Павших заменили члены банды Проклятых сынов. Они заняли все выемки и ниши в колодце, а те, для кого не хватило мест на балконах, столпились у сцены внизу.
На этот раз масок не было. Все смотрели на Лилия с открытыми лицами, и эти лица были совершенно разными. Но не только потому, что все они произошли от разных родителей, а еще и потому, что у всех были совершенно разные эмоции на лицах. Хотя тут можно немного обобщить. Почти у всех Проклятых сынов на лицах застыло выражение любопытства и интереса: они хотели посмотреть на того самого нурба, что сжег завод чиприса. Остальные же собрались поглазеть на того, кто сам разжег в себе пламя.
-
Такого не было больше тысячи лет, – прошептала одна девушка из Проклятых Сынов, своей подруге. – Представляешь?
-
Такого никогда не было, дурында, – ответил ей подруга.
Лилий непроизвольно обернулся на их голоса, и обе подружки взвизгнули. Больше никто не проронил ни слова.
У Лилия почему-то перед глазами стоял образ Васи, когда того вели на казнь. Он вспомнил своего врага, которого начал считать другом посмертно. Он его вспомнил.
Лилия ждала другая смерть. Никто не вспомнит тощего мальчишку, сына без матери и жертву плохого отца.
Лилий улыбнулся. Он уже забыл, что такое быть жертвой. Да, его короткая жизнь была наполнена страданием, словно извращенный рог изобилия. Многое из того, что надолго обжилось в его памяти, он не пожелал бы даже Авгуру. Но ни о чем из пережитого он больше не жалел: ведь именно этот путь, эта судьба, эта нить, сплетенная Три Нити, вывели его из лабиринта Ног великана к свету во тьме и сделали его тем, кем он и не мечтал стать. Сейчас он нравился себе намного больше, чем когда бежал босиком по заснеженной улице, сражаясь с порывами холодного ветра, и воображал, что это и есть свобода. Да, он далек от идеально героя, что спасает принцесс в книжках, написанных для детей из верхних районов, но он перестал быть трусом и стал воином. А что может быть для воина лучше, чем славная смерть?
Пройденный им путь привел его к одной простой мысли, которую до него думали миллионы и говорили тысячи: «Свобода — это не когда у тебя есть то, что тебе надо, а когда тебе ничего не надо».
У самой ямы его ждала Виола. Она смотрела на него своими прекрасными глазами, что сияли ярче звезд. Именно такого цвета должны были быть звезды, если бы тот, кто их придумал, увидел сапфировые глаза зеленоволосой дочери русалки и короля.