А с чем тебе больше нравится?
Ну не знаю, – задумался Лилий. – Я никогда не ел пирожков.
Мне нравятся с яблоками.
Ну тогда с яблоками, – неуверенно пробормотал мальчик.
Бабулька жестом показала, чтобы он откусил пирожок. И Лилий откусил. Сладкое желе заполнило рот, а мягкая булка быстро таяла, смешиваясь с повидлом. Такой сладости и восторга он не испытывал с того самого момента, как увидел замок герцога Брандахлыста. Он дожевал кусок и проглотил. Послевкусие дождалось своего момента и сбило Лилия с ног. Он пошатнулся. А жизнь, оказывается, не всегда ужасна.
Пират с бабулькой наблюдали за ним каждую секунду.
-
Попробуй еще с вишней, – посоветовал старый бездомный.
И снова бабулька предложила укусить пирожок. И снова Лилий откусил. Теперь во рту царила вишня. Казалось, что ягоды прямо взрывались, обдавая язык и щеки кисловатым соком. Лилий ликовал от восторга.
-
А с чем еще можно попробовать? – спросил он, прыгая с ноги на ногу, словно игривый щенок.
-
С чем тебе больше нравится, – ответил Пират, довольно улыбаясь.
И Лилий попробовал. Один раз он укусил пирожок с мармеладом, потом с плавленым зефиром, попробовал с капустой и мясом, а потом пирожок закончился. Он взглянул на старушку в надежде получить еще один, но та с досадой развела руками. Все пирожки разобрали. Лилий огорчился, но воспоминания о ярких вкусах были еще слишком свежи, чтобы грустить.
Вечерело. Город погружался во мрак новолуния. Этой ночью небо не разрезал холодный лунный свет. Все жители трущоб жались к огню. А в поместье герцога начинался ежегодный бал.
Лилий сел у самого края приюта убогих, поплотнее закутался в пальто, одной рукой держал медальон под подкладкой и смотрел в небо. В один из хороших дней отец рассказывал ему, что во время путешествий они с мамой любили смотреть на звездное небо. Он говорил, что в миру звездное небо можно видеть почти каждую ночь, если забраться подальше от городов. Мама очень любила такие ночи под звездами. И однажды даже уговорила отца купить телескоп, чтобы получше разглядеть яркие точки в небе.
Лилий представлял, что где-то там, за непроницаемой завесой черных туч, рассыпались, словно из небесной корзины, огненные ягоды.
Похолодало. И пошел сильный снег. Лилий замерз и решил перебраться поближе к огню. Единственное свободное место было рядом с немой бабулькой. Он немного потанцевал у огня, чтобы быстрее согреться, и уселся рядом со старушкой. Ему было немного неловко.
Пират сидел напротив довольный и все еще под действием чиприса. Он только что виделся с дочерью. Все жались друг к другу.
Старушка вынула из кармана своей черной накидки небольшой блокнот и карандаш. Она неуклюже перехватила карандаш своими узловатыми пальцами и что-то написала на листке. Когда закончила, она протянул бумажку Лилию.
-
«Что с твоей рукой?», – было написано на листке.
Она указала на левую руку Лилия.
-
Порезал о разбитую бутылку, когда лазил по мусоркам, – соврал он.
Старушка понимающе кивнула. Он забрала листок из рук мальчика и бросила в огонь. Бумага вспыхнула зеленым пламенем и пропала вместе со вспышкой. А бабулька взялась писать что-то снова.
-
«Любишь загадки?», – было написано на бумажке.
-
Я не знаю, – пожал плечами Лилий. – Я не знаю, что это.
Старушка нахмурила брови. Она бросила листок в огонь – он вспыхнул розовым – и начала писать новую записку. Закончив, она протянула ее мальчику.
-
«Без страха, без боли, утону в слепой воде, что опоясала мягколапая тень. Обо мне позабудут, но имя, которым меня называют, уже помнят сотни лет. Увидишь меня и сразу узнаешь, кто Я?»
Лилий прочитал записку, удивленно посмотрел на старушку и спросил:
-
Это и есть загадка?
Бабулька кивнула и жестом предложила почитать и подумать. Лилий перечитал, ничего не понял, но сделал вид, что думает. Хоть он и не старался, в его памяти отпечаталось каждое слово. На память он вообще никогда не жаловался, но загадка застряла на полках его воспоминаний на удивление легко.
Пока Лилий вглядывался в бумажку, старушка к чему-то прислушалась и уставилась наружу, за непроглядную снежную завесу. Потом она быстро выхватила листок из рук мальчика и бросила его в огонь. Бумага вспыхнула черным. Бабушка наскоро накорябала на листке одно слово, сунула его под нос Лилию и тут же сожгла. Листок вспыхнул красным. И как только вспышка погасла, под медные трубы ступили кожаные сапоги жандармов.
Во главе их стоял жуткого вида тип: высокий альбинос с красными глазками, острым крючковатым носом, похожим на птичий клюв, и заостренными зубами. Он широко улыбался, демонстрируя свой оскал всем, кто решался на него посмотреть. Одет был в темно-синий мундир жандармерии и такую же фуражку. А кокарда говорила о том, что он далеко не простой жандарм, а из высших чинов, если не самый высший. Лилий в них не разбирался.