Тебе следует поскорее дать ему имя.
Она закончила изучать паука и повернулась к Лилию.
-
Почему ты там сидишь? – удивленно спросила она.
-
Простите, – только и смог ответить мальчик.
Девочка пожала плечами.
-
Как тебя зовут? - спросила она.
-
Лилий.
-
Нет. Я буду звать тебя М... – она не договорила и уставилась в стену, словно там было что-то нарисовано. – Хотя нет, еще рано давать тебе имя. Но однажды я его тебе дам.
-
Почему?
Она подошла поближе и села на корточки перед Лилием, уставившись ему в глаза.
-
Зачем тебе левый глаз черного, а правый голубого цвета? – она снова проигнорировала вопрос пленника и задала свой.
-
Не знаю. Я таким родился.
-
Правый тебе не нужен. Лучше бы у тебя оба глаза были черного цвета, так намного симпатичнее.
Лилий не знал, что ответить. Он опустил глаза. Девочка еще немного изучила пленника, хлопнула в ладоши и пошла к двери, прихватив с собой лампу.
-
Тебе нужно поскорее дать имя пауку, – напомнила она, стоя в дверях.
-
Зачем?
-
Я всегда даю имена тем, кого собираюсь убить.
Дверь закрылась. Брякнул засов. Снова вернулась тьма.
Несколько минут Лилий не мог разглядеть паука и начал представлять, что тот сполз со своего места и уже подбирается к нему, чтобы укусить или забраться в ухо. Его передернуло, он зажмурил глаза и закрыл уши руками. Когда ночное виденье вернулось, он обнаружил паука на своем месте, правда легче от этого не стало.
С прихода девочки с сапфировыми глазами прошло несколько кошмаров. Лилий слышал, как Вася перешептывается со своими дружками. Значит, их всех схватили. Наверняка, строят план побега. Вася слишком упрям, чтобы просто сдаться.
Их не кормили. Чувство голода уже стало привычным для Лилия, но такое долгое голодание заставило желудок свернуться в комок постоянной боли. Вода тоже заканчивалась. А с ними все еще ничего не сделали.
И вот, когда у Лилия снова появилась надежда, за ними пришли.
Их вывели из камер и повели по длинном темному коридору. Лилий заметил на Васе порезы и синяки. Он явно не сдался без боя. На его дружках тоже было несколько ссадин.
Низкого и длинного вела парочка в масках боли и страха, одетая в одинаковые шорты и заправленные в них полосатые рубашки. Васю вел здоровяк в маске с доброй улыбкой. Лилия вела девушка с сапфировыми глазами в маске утопленника.
По коридору они шли довольно долго. Никто из конвоиров не проронил ни слова. Вася пытался задать вопрос, но здоровяк предупредительно стукнул того по башке, дав понять, что вякать не стоит.
Коридор закончился, и они вышли на хорошо освещенную сцену подземного амфитеатра. Все это очень походило на Колизей, если, конечно, он был таким, каким Лилий его себе представлял по рассказам отца. Только этот был намного меньше. Хотя если присмотреться, то зал скорее походил на что-то среднее между уменьшенным Колизеем и огромным заколоченным колодцем с выдолбленными в стенах нишами для зрителей. А все действо проходило на дне. Но здесь было довольно жарко, по сравнению с камерой.
Из каждой такой дыры на них смотрели не меньше трех пар глаз, спрятанных за масками. Всего собралось около пятидесяти детей. Еще один встречал процессию на сцене, слегка пошатываясь.
Он был одет в грязную майку без рукавов, когда-то белого цвета, потертые джинсы и ботинки со сбитыми носами. Этот тип выглядел самым неопрятным из детей и самым высоким. Его лицо прикрывала чистая белая маска, а вместо глаз светились два огонька. Он был огнеглазым.
В центре зала зияла огромная черная дыра, как бы колодец на дне колодца. По ее краю расхаживал черный кот, словно часовой, патрулируя вверенную ему границу. Его мягкие лапы оставляли золотые пятна там, где он ступал, сплетаясь в золотую цепь из кошачьих следов, которая опоясывала яму.
Когда они вышли на свет сцены, толпа взорвалась аплодисментами. Пленников выстроили в ряд недалеко от дыры. Первым стоял низкий друг Васи, вторым высокий, за ним Вася и последним на колени поставили Лилия. Сопровождающие стояли за их спинами.
Дав толпе немного времени на ликование, огнеглазый поднял руки вверх, призывая всех успокоиться.
-
Сегодня мы собрались у ямы Забыть Тебя, – начал он. Хоть он и выглядел вялым и меланхоличным, когда он обратился к толпе, его голос звучал громко и четко, – для того, чтобы впервые стереть с улиц нашего проклятого города смердящий аромат двух нурбов и двух идиотов, которые предали свой родной город и встали на сторону нурбов. Мы сбросим их в пустоту беспамятства и навсегда сотрем все воспоминания о грязных вторженцах из наших душ. Мы очистим город!