Двое крепких жандармов вытащили испуганного мальчишку, закованного в кандалы, из кареты. По сравнению со своими стражами, Вася выглядел сопливым младенцем. Он был весь в синяках, на его пальцах не осталось ни одного ногтя, он прихрамывал на правую ногу. Одежда превратилась в рваные лохмотья, открывая тощее тело, усыпанное синяками покрытое грязью. Во взгляде угасла жизнь. Он стал призраком. От него остался лишь пустой скафандр из костей, мышц и кожи.
Толпа его ненавидела. Столько злобы выливалось на плечи и без того сломленного мальчишки, что Лилий удивлялся, как тот может передвигать ноги. Но Вася шел к плахе уверенно, хоть и прихрамывая.
Для Лилия это было чудовищное зрелище и восхитительное одновременно. Его поражала слепая ненависть толпы к ребенку, которого они видели впервые. И пусть Вася был не самым счастливым воспоминанием в короткой жизни Лилия, но он жалел, что жизнь его ровесника прервется из-за такой глупости, как страх.
-
Убить! – вопила толпа.
-
Убить проклятого нурба! – кричала писклявым голосом мамаша с двумя детьми шести и семи лет.
-
Убить проклятого нурба! – вторили детишки маме.
Особо подготовленные швыряли в Васю гнилые овощи и тухлые яйца. Лилий испытал все то же самое какой-то месяц назад, вот только его не вели на казнь. Несгибаемая решимость отомстить крепла в сердце Лилия с каждым шагом Васи, приближающим того к плахе.
Подойдя к ступеням, он не смог подняться самостоятельно, и жандармы, с нескрываемым отвращением, занесли мальчишку на постамент, словно мешок перьев.
-
Вот он! Воплощение того зла, что уничтожает древние города! – взревел Полишинель, указывая на избитого и замученного ребенка.
Толпа разразилась новой порцией гневных выкриков и оскорблений. Но тут Лилий заметил, что не все поддерживают казнь маленького нурба. Среди ревущих с пеной у рта безумцев были те, в чьих глазах читалась жалость и недоумение. Особенно внимание мальчика привлек седой дворник в клетчатом костюме-тройке, с невероятно пышными усами. Старик смотрел на все это с нескрываемым осуждением и отвращением.
-
Убить нурба! – еще громче взревела мамаша.
Ее вопль отвлек Лилия от изучения старого дворника. На постамент уже внесли топор.
-
Этот топор вручил мне лично король Макабар, чтобы я мог вершить им правосудие и защищать наш город от предателей и шпионов, – сказал Полишинель, демонстрируя двуручный топор.
Орудие казни выглядело до отвратительного прекрасно. Лилий не мог поверить, что это реальное оружие. Оно выглядело как сказочный предмет: серебристое лезвие украшала резная гравировка в виде плюща, тянувшегося на черную, как сама тьма, рукоять.
-
Этот топор создали лучшие мастера проклятий вершины. Он не просто отрубает голову нурбу, но и вместе с одним убивает всех нурбов в радиусе пяти кварталов. И никакой виры для палача, потому что не должно быть платы за праведный гнев, – прокричал начальник жандармов, выставляя ряд белоснежных острых зубов на показ.
Толпа возликовала.
-
Один удар очистит всю округу! – воскликнул Полишинель.
И все радостно закричали. Все, кроме Лилия.
-
Проклятье! – прошептал Авгур. – Я даже не успел наиграться со своей новой игрушкой. Кто же знал, что у них есть такие проклятия, – главарь пожал плечами. – Что ж, ты раб и судьба твоя умереть рабом.
Лилий не мог поверить, что все закончится прямо сейчас. Он судорожно пытался придумать, как ему выбраться из этого тупика, но все мысли вылетели, словно голуби, выпущенные из клетки. Он был так близок к мести. Мальчик нащупал пальцами ноги цилиндр с копией рецепта чиприса. Вот он, ответ на последний вопрос. Бежать было бесполезно, он не успеет убраться достаточно далеко. Лилий глубоко вздохнул.
На симпатичном личике Виолы отразился настоящий ужас.
-
Не может быть, – прошептала она.
-
Что с тобой? – удивился Авгур.
-
Он не умрет, – ответила девочка. – Этого не может быть. Его убью я. Я это видела.
-
Правда? – усмехнулся главарь. – Может, ты неправильно разгадала свое видение?
-
Нет. Этого не может быть, – замотала она головой.
В ее глазах начали собираться слезы.
-
Да успокойся ты. Подумаешь, не ты убьешь этого нурба. Я найду тебе другого, – успокаивал девушку Авгур.