— Вы нашли кинжал, который искали? — спросил Чинуш, имея ввиду, состоялась ли встреча.
— Нашёл, — кивнул Тавар, проходя мимо стражников в ворота дворца. — Но меня гложут сомнения. Я рассмотрел его вблизи и понял, что издалека он смотрелся лучше.
— У него недостаточно хорошее лезвие?
— Он остёр и готов к бою, но на рукояти мало золота. Мне обещали, что он будет богаче.
— Так вы не купили его?
— Я не спешу со сделкой. Пусть добавят обещанных украшений, а там можно будет торговаться. Но, судя по последним новостям, он может и не пригодиться.
— Что вы имеете ввиду? — нахмурился Чинуш.
— Есть ещё шанс заполучить назад мой нож. Мертвец ему не хозяин. Думаю, я смогу вернуть его и заточить по-своему.
Это означало, что Судмир предложил недостаточно денег. Убийство Седьмого и переворот пришлось отложить. Тавар собирался воспользоваться душевной слабостью Нико после смерти Такалама и перетянуть его на свою сторону.
— Но сначала нужно показать, как нерадивый хозяин затупил моё оружие. Насколько никчёмным сделал лезвие. Раз он так слаб, завтра на рассвете ты заберёшь то, что хочешь.
Чинуш понял — речь идёт о броши первенства.
— Я буду готов, — сказал он с довольной ухмылкой.
Но следующим утром Нико, бездейственный, утонувший в омуте переживаний, собрался и ударил Чинуша до темноты в глазах. В тот миг Тавар отказался от сына Седьмого и решил пустить ко дну подтопленную лодку.
Слухи расползлись по дворцу сотнями юрких змей, и вскоре над Чинушем глумился весь отряд. Тавар предстал перед властием, но вышел сухим из воды, объяснив суть поединка. Мутное озеро его мыслей скрывало чудищ. Мыш чувствовал ненависть и презрение мастера ножей. Он не решался просить прощения или наказания.
На дворец опустился колпак ночи. Ветер приятный, свежий. Чинуш сидел на крыше ротонды и вспоминал неудачный поединок. Шорох заставил его резко лечь, прижаться к прохладе черепицы.
— Спустись, — тихо сказал Тавар.
У Чинуша ёкнуло в груди. Он скользнул по колонне, спрыгнул на мягкую траву и оказался перед мастером.
— Мой старый нож совсем заржавел. Толку от него не будет.
Тавар медленно пошёл по дорожке, обрамлённой стриженными кустами. Сладко пахло валерианой. На стене темнели силуэты дозорных.
— Вы решили купить кинжал? — выдохнул Чинуш.
— Да, но я пришёл поговорить не об этом. Первую лодку скоро спустят на большую воду, но она ненадёжна, и лучше бы избавиться от неё, пока кто-нибудь не утонул. Я поручаю это тебе.
Глаза Чинуша загорелись. Он горячо кивнул.
— Подготовься и не спеши. Сегодня ты увидел, какое там крепкое дерево. Не руби сгоряча. Если нужно, используй огонь и смолу. Утопи её как можно дальше от Соаху. Сделай всё тихо.
С этими словами он сунул Чинушу крохотные флаконы с ядами.
В ночь перед отплытием Нико потребовал дать ему хорошенько выспаться и не будить раньше времени. Кто бы знал, что он пойдёт против воли отца и покинет порт на никчёмной развалюхе! Чинуш снова попал впросак, но поклялся выполнить поручение мастера. Вместе с другими наёмниками он ступил на борт галеона и отправился к Намулу, куда держал путь «Пьяный Ульо». Охота началась.
Глава 10 Несвободные
Самые бесстрашные люди для меня — моряки. Они воюют разом с водой и небом, а если в чернодень океан разбушуется до шторма — не боясь выходят на палубу и выравнивают ход судна. Защитой им служат лишь тучи, готовые в любой миг оборваться или засквозить прорехами, откуда польются смертельные лучи. Оказавшись в полной темноте, как находят они путь по одним картам и компасам? Как не боятся отдавать себя во власть стихии?
Однажды старый прималь рассказал мне о видении, которое приходило к нему не раз и не два. Он видел солнце, поднимавшееся над горизонтом после заката. Словно фонарь оно светилось в чернильном небе, серебря мягкими лучами волны океанов и луговые травы. Всякий мог любоваться им долго, не отводя глаз. И звёзды в том сне были другие. Лучше всего прималь запомнил два ковша. Он даже зарисовал их в точности. С тех пор каждую чистую ночь я, выходя на улицу, искал похожие созвездия, но не нашёл. И всё-таки, рассказ этот не казался мне выдумкой. Он рождал в уме новые и новые вопросы. Я до сих пор гадаю, отчего переменился узор звёзд, и правда ли, в прошлом ночи были светлее. А главное — могло ли видение прималя относиться ко времени, предшествующем чёрному солнцу?