«Ты дурак?!» — чуть не вырвалось у Серого. Сдержался. Процедил то, что уже говорил:
— Тот, кто это сделал, был в комбинезоне. В специальной одежде, которая позволяет в течение определённого времени находиться на солнце, понимаешь?
— Мне почти сорок лет, и я никогда не встречал подобную одежду.
Серый скрипнул зубами. В своё время они с Мраком, посовещавшись, комбезы решили с собой не брать. Ни к чему они, по большому счёту, только лишний вес тащить, а Эри — кто ж её знал, что прибьётся. Теперь вот и предъявить этому идиоту нечего.
— Я годами от тебя не сильно отстал, — буркнул Джек. — И тоже много чего не встречал. Мать Доброты, например. Сам-то её видел?
Георгий не ответил. Но лицом потемнел так, что Серый понял: переубедить его не удастся.
— Вы должны покинуть посёлок, — глухо повторил он.
Развернулся и пошёл прочь. Мужики — за ним.
Джек посмотрел на Марию.
— А ты чего не бежишь? Не боишься, что скажут — с чужаками спелась?
Мария вспыхнула. Но ответила твёрдо:
— Мне нечего стыдиться. Я знаю, что вы не желаете нам зла. И постараюсь убедить в этом других.
— Скажи им, что я уйду.
— Чего?! — обалдел Серый.
Эри ахнула. Джек предостерегающе поднял руку — не позволил им говорить.
— Стреляли в меня — стало быть, я Мамаше больше всех глаза мозолю. Уйду — и всё должно прекратиться. Чтоб ни ядов, ни поджогов, ни стрельбы! Не дай бог в своих кого попадут, потом и это на нас свалят. Так на сходняке и передай, поняла?
— На каком ещё... — начала Мария, но под насмешливым взглядом Джека опустила глаза.
Тот потрепал женщину по плечу.
— Они всё уже решили, лапушка. Только что... Да и, так-то — чего там решать? С самого начала было ясно. Они хотят жить, как при Шамане жили. Чтобы им пальцем показывали, куда ходить и что делать. Чтоб, как прежде, песенки распевать и ни о чём не думать. Своей башкой соображать не привыкли, вот и бесятся. А за крайними ходить далеко не надо, вот они мы. Чужака винить в собственной дурости куда приятней, чем себя любимого. Мы тут, как ты сказала, больше месяца. А толку? Драк меньше стало? Ну, так это надо совсем кретином быть, чтоб нарываться. Запомнили, что просто так с рук не сойдёт, мы с Серым наваляем — мало не покажется. Вот и выходит, что друг на друга бычатся меньше — а нас ненавидят чем дальше, тем больше. Особенно меня... Не по пути нам, в общем. И ты их уломать не сумеешь, не надейся.
Мария упрямо поджала губы.
— Я попробую объяснить, что люди неправы.
Джек развёл руками:
— Дело твоё. Охота башкой в стену стучать — стучи на здоровье. А только мои слова в точности передай. — Он заговорил жёстко и напористо: — Я уйду, молодняк останется. И будут себе тихо жить-поживать — до тех пор, пока наши не нарисуются. — Положил руки на плечи Серого и Эри. Внушительно повторил: — Тихо, ясно? Им с Матерью Доброты делить нечего. Это я здесь у вас полгода небо коптил, а они перед Шаманом ни в чём не виноватые. Чтоб никакой больше травли и поджогов! Никакой стрельбы. Поняла?
— Я... — Мария запнулась. — Не понимаю, кому ты ставишь условия?
— Кому надо, тот услышит. Твоё дело — передать. Иди. Чего стоишь?
Мария снова покраснела. Хотела что-то сказать, но не стала. Резко, взметнув подол длинного платья, развернулась и пошла прочь.
Серый, подождав, пока отойдёт подальше, повернулся к Джеку. Потребовал:
— А теперь объясни, что это за хрень была.
— Немедленно скажи, что это очередная идиотская шутка, — поддержала Эри. Она вывернулась из-под Джековой ладони и смотрела на отца так, будто собиралась испепелить его взглядом. — Ты никуда не пойдёшь!
Джек вместо ответа щёлкнул Эри по лбу. Пообещал:
— Была бы парнем — башкой в кусты бы улетела. Не ори, не доросла ещё. — Он огляделся и не найдя, на что присесть, плюхнулся прямо на землю. Поджал под себя ноги, закурил. И буднично, словно продолжая давно начатый разговор, приказал: — Почуете опасность — сваливайте. Стрелять опять будут, травить попытаются, или ещё какую дрянь выдумают — не дожидайтесь, пока у них получится. Руки в ноги — и двигайте на север, навстречу нашим. Дорогу знаете. Окопайтесь в каком-нибудь посёлке брошенном и сидите тихо. Лето на носу, с голоду не помрёте. А там уж или я вас найду, или наши подоспеют. Но, мыслю, до этого не дойдёт. Я свалю — вас в покое оставят.
— С чего ты взял, что претензии именно к тебе? — проговорил Серый. — В кого из нас стреляли — непонятно. Мы стояли рядом, все трое. А этот придурок и целиться толком не умеет, и подождать, пока разойдёмся, не сообразил