— Есть, но до неё неделя пути. Потом, видать, не стали морочиться, нас застремались. А лошадей и я могу менять. Только урод со спросом, а я... разберусь, в общем.
— Прибьют.
— Пусть сперва поймают. А если он всё-таки уйдёт, если до железки догнать не успею, так тем более — на юге я нужнее, чем здесь! Там Серый остался. И... не только Серый. Они одни там. Их убивать станут, никто даже головы не повернёт. Да ещё шибздик этот... Вернётся к своей бабе — хрен знает, что на пару устроят.
— На юге Джек, — напомнил Рэд. — Почует, что жареным запахло — в героя играть не станет. Серого с девкой заберёт, да свалят подобру-поздорову.
— А если не успеют? А если их этот урод обдурит? — Мрак покачал головой. — Ты его не знаешь так, как я. Не видел, что он с людьми делать может. А я с ним рядом больше месяца был. Здесь я — такой же, как все. Просто ещё одни руки. А там — ты слышал, что Кирилл сказал. Я умею такое, чего другие не умеют. Там я нужнее.
— Это не тебе решать, — буркнул Рэд.
— Бать. — Мрак упрямо посмотрел на него. — Я всё равно уйду. Лучше отпусти по-хорошему.
Первым желанием Рэда было влепить сыну затрещину и завалиться дальше спать. Полгода назад он так бы и сделал. А сейчас вдруг Мрака будто заново увидел.
Осунувшееся лицо, тревожный взгляд. Складку между бровями, которой раньше не было... Мрак и по детству-то не больно дурковал, повзрослеть ему пришлось рано. И сейчас принёс отцу не каприз, а твёрдое решение. Уйдёт ведь, — понял Рэд. Неважно, отпущу или нет, по-хорошему или по-плохому. Упрямый, паразит...
Вспомнил вдруг, как в своё время ругался на упрямство сына Маринке, а та смеялась.
«А ты чего хотел? Можно подумать, сам не такой...»
— Мамка бы отпустила, — сказал вдруг Мрак.
— С чего ты взял?
— Точно. — Мрак помолчал. — Я, если не знаю чего, всегда думаю — как бы мамка сделала? Я с ней и говорю иногда.
Рэд сглотнул. Глухо произнёс:
— Мамку восемь лет, как похоронили. Я думал, ты забыл её давно.
Мрак качнул головой:
— Не. Это мелкие, может, забыли. А я нет.
— Я тоже с ней говорю, — вырвалось у Рэда.
— Знаю, — кивнул Мрак.
— Знаешь? Откуда?
— Дак, не женился ведь. Один нас тащишь, хоть и тяжело тебе... Бать. — Мрак неловко присел на стул, стоящий возле кровати, упёрся ладонями в колени. — Так надо, понимаешь? Не могу я ждать, пока Кирилл народ соберёт — когда этого урода, может, ещё догнать получится! Когда она там... — Мрак осёкся. Покраснел. — То есть, они...
Рэд усмехнулся.
— «Она», значит.
Не сразу сообразил, о ком речь. Бункерная девка ему при знакомстве совсем соплюхой показалась, хоть и уверяла, что Серому с Мраком ровесница. А сейчас вспомнился рассказ Кирилла о том, как Дикую бабу приложила — врагов Рэд по привычке называл Дикими. Выходит, не такая уж соплюха. И этот балбес вспыхнул — хоть прикуривай... Раньше он за сыном такого не замечал.
Мрак опустил голову. Пробормотал:
— Я не только поэтому... Не только из-за неё.
— Да понял я, — сжалился Рэд. Хлопнул Мрака по плечу. — Ладно. Решил — значит, решил. Чего нюни разводить? Валяй, собирайся.
Мрак вскочил.
— Я быстро! — вылетел в коридор.
Рэд подождал, пока стукнет дверь его комнаты.
Лёг было, поворочался. Но скоро поднялся. Чего уж перед самим собой-то выделываться? Ясно, что не уснёт.
Вышел на террасу. Привалился к перилам, закурил. Рассеянно следил за тем, как опускается к горизонту закатное солнце.
Сколько он с Мраком побыть успел — ночь, две? И ведь десятка слов за это время меж собой не сказали — если тех, что сейчас, не считать. Не мастер он разговоры разговаривать. И Мрак такой же уродился...
Тяжело пацану, конечно. Мамка померла, из отца слова не вытрясти. Когда сам Рэд подрастал, Инна рядом была. У неё для каждого находилось время. А Мраку такого не досталось. Маринки восемь лет как нету, сам он занят с ночи до утра. Домой приходит — с ног валится, до кровати бы добраться.
Первое время после Маринкиной смерти казалось, что так оно легче, с головой в дела уйти. Когда занят, тоска вроде отступает, не так душу рвёт. А сюда приходишь — в дом, из которого будто вместе с Маринкой сама жизнь ушла, — и такая дрянь накатывает, что хоть вой. Он и пахал, как проклятый, лишь бы домой не возвращаться. Сперва сам не понимал, почему так делает, а когда понял, привык уже. И пацаны привыкли. Мрак, остававшийся за хозяина, и Санька с Гарри, которые за старшим братом таскались, словно цыплята за наседкой. Так и вышло, что Мрак, считай, с девяти годов сам по себе, да мелюзга на нём. И всё равно — вон какой вырасти ухитрился. Его же, Рэда, и жалеет... А сейчас им снова расставаться.