Ариадна тоже молчала. Серый, глядя на неё, вдруг вспомнил, как Виссарион показывал ему статую, пацана-горниста. И как расстроился, когда узнал, что это вовсе не доказательство того, что раньше всем управляли дети. У Ариадны сейчас было такое же разочарованно-обиженное выражение лица.
— А почему же тогда... — начала она. Но не договорила. В дверь постучали.
— Открыто, — буркнул Серый.
Мысленно обругал себя: увлёкся. Не смотрел в окна и не увидел, что к дому кто-то подошёл. Джек такого ни за что бы не допустил, болтовня — болтовнёй, дело — делом. Здесь, в месте, где он считал себя окружённым врагами, не терял бдительности ни на секунду.
Дверь открылась.
Первым в дом влетел Лазарь.
Серый аж не сразу его узнал: за прошедшие четыре месяца пацан подрос, да как-то и не ожидал здесь увидеть. Начал было:
— А ты чего... — но Лазарь не услышал.
Он с приветственным воплем бросился к Ариадне. Обнял её, прижался, будто трёхлетка к мамке, Ариадна тоже его обняла. Интересные новости... Но смотрела она не на Лазаря — его присутствию, кажется, не удивилась, — а на дверь.
Серый посмотрел туда же. И рука дёрнулась к пистолету. Вслед за Георгием и Марией в дом вошёл Шаман.
Глава 27
Серый
— Мы ждали тебя. — Ариадна склонила голову. Странно, что на колени не упала, мелькнуло в голове у Серого. Ей-богу, не удивился бы. — Все вокруг разуверились и отчаялись! Люди поддались лживым словам и обещаниям! — она с ненавистью посмотрела на Серого. — Никто не захотел бороться со злом! Только мы. — Ариадна крепче прижала к себе Лазаря.
Лицо Георгия пылало. Мария, сжав губы, смотрела в пол.
— Люди слабы. — Голос Шамана из-под капюшона звучал негромко и печально. — Оставшись без поводырей, они ослепли. Не знали, куда идти. Если вера не тверда, такое случается.
— Мы тверды верой, Шаман! — Георгий чуть не плакал. — Клянусь тебе, я делал всё, что мог!
— Знаю. — Шаман тронул его за плечо. Если бы доставал — наверное, по голове бы погладил. Но роста Шаману не хватало, со стороны это выглядело бы смешно, а Шаман скорее умер бы, чем позволил себе показаться смешным. — Я знаю тебя, Георгий, как знаю каждого из вас. Все вы — дети Матери Доброты, и я, даже будучи пленён врагами, душой оставался здесь. То, что творилось в посёлке, не вина ваша, а беда. Вы растерялись. Но теперь я вернулся и больше подобного не допущу.
Георгий смотрел на Шамана с такой собачьей преданностью, что Серому стало противно. И у Марии в глазах он заметил похожее выражение — отрешённо-восторженное, сейчас уже странно было, что ещё вечером эта тётка казалась самой разумной из всех. Вот интересно, почему лупятся на Шамана они, а противно ему?
— А ну, с этого момента поподробней, — потребовал Серый. — Ты как здесь оказался? Свинтил, что ли?
— Мои душа и сердце стремились вернуться туда, где без моей помощи не обойтись, — торжественно объявил Шаман. — Меня вела Мать Доброты, и вот я здесь.
— Свинтил, — кивнул сам себе, подтверждая догадку, Серый. — Ладно, детали потом. Нарисовался — валяй, наводи порядок. А то притомились тут за тебя разруливать. То пожар, то махач, то эта дура, — он кивнул на Ариадну. — Сперва скот и посевы травила, потом за людей взялась. Докладывали тебе уже?
— В отсутствие тебя и матери Ангелины у девочки помутился разум, — торопливо выдвинул спасительную версию Георгий. — Она...
— Ариадну так же, как и меня, вела Мать Доброты. — Шаман подошёл к девчонке, гордо вскинувшей голову, положил руку ей на плечо. — Она и Лазарь — единственные, кто знали о смерти матери Ангелины. И они пытались бороться с злом, как могли.
Мария ахнула:
— Мать Ангелина умерла?!
— Мать Ангелина зверски убита. — Шаман повернулся к Серому. Обвиняюще ткнул в него пальцем. — И ты об этом знал. Виновник её смерти — злой человек со шрамом на виске. — Повернулся к Эри. — Твой отец.