«Нет. Правда. Ведь тебя непонятное способно лишь раззадорить».
Они двигались вокруг цитадели, которая казалась бесконечной и незамкнутой.
— Горик, что это за кровавый водопад рядом с лестницей к морю? — спросила Маша.
— Не кровь, конечно. Сначала думали, что водоросли. Но на самом деле это частицы железа из подземного озера, которое поймал в себя ледник. Оно холоднее иных, минус пять, но такое солёное, что не замерзает. Цедится себе потихоньку, капля за каплей, и накапливается внизу горкой.
— А зачем построена крепость?
— Чтобы обозначить место наших главных интересов. Отгородить от того, что приходит с той стороны. Она как гигантское защитное кольцо.
— У вас есть враги? — спросила она.
— Не такие, как ты думаешь. Другим людям явно не до нас, понимаешь. Но по ту сторону Цитадели — Сухие Долины. Самая большая территория в Антарктике, не покрытая льдом. Его не пускают Трансантарктические горы, а те десять сантиметров снега, которые всё-таки выпадают за год, мигом сублимируются. Превращаются в пар, как лёд из стираного белья, вывешенного зимой на улицу. Замёрзшие озёра с бактериями и организмами весьма таинственного вида: одно из них почему-то назвали именем Дон Жуана. И мумии животных, тюленей и котиков, которым чуть ли не три тысячи лет, представляешь?
Он помолчал.
— Я не хотел тебе говорить, но у нас там кладбище. Мы ведь умираем, как и все сапиенсы. Священникам нравится, что тела сохраняются нетленными, хотя предавать их такой земле сложно. Приходится бурить, вынимать длинный керн, а сверху ещё засыпать камнями, чтобы получилась горка под крест.
— Это от кладбища вы отгораживаетесь?
— Наивная. Кто сейчас верит в привидения? — Горик обнял девушку, прижал к груди. — От ветров. С гор сходят катабатические ветра, ну, это и значит ниспадающие. Приносят сюда лютый холод.
Потом они вернулись, чтобы заняться кое-каким немудрёным хозяйством, сходили в гости, там пообедали и вернулись домой. Гор показывал, как вести хозяйство, Маша с удовольствием училась. Мари отнюдь не была склонна к критиканству: для такого надо иметь достаточно информации. Рина, самая сложная часть расстроённой личности, почти не возникала — видимо, решила, что её товарке достаточно лица с надетой на него личиной.
Новых девушек водили в церковь — крестили, если было надо, и «оглашали» перед свадьбой. Внутри двухэтажного строения с колокольней было почти так же светло и золотисто, как в их собственном пристанище, иконы, не собранные в стену, были новодельной работы, яркие и чистые краски. Поперек туго натянуты стальные цепи — чтобы лютые ветра не раскачивали храм, колокольня же, полушёпотом объяснил Гор. Что слегка удивило Маришу во время службы — сквозь полуоткрытую дверцу в алтарной преграде видно было, что священник, отец Боривой, на проскомидии вырезает Агнца не обычным треугольным копьецом, а насаженным на короткий толстый стержень лезвием синевато-чёрного цвета. Потом священник вынес его и торжественно продемонстрировал прихожанам. Слегка разбавленное и подогретое вино, налитое в богато позолоченную чашу, также показалось ей странным: слишком тёмным и терпким на вкус, — а просфора явственно отдавала густой ржавью. Конечно, какой уж в Антарктиде виноград и какая пшеница! Впрочем, она плохо помнила и прежние обряды, только чуть удивилась, до чего просто оказалось включиться в общее моление.
— Гор, а почему вы, мужчины, подходите к причастию раньше не одних женщин, но и детей? — спросила Маша.
— Предание объясняет — дабы быть готовыми защитить и тех, и этих, если нападут во время службы, — ответил он.
— Ну вот. А ты говорил, что у вас нет никаких врагов.
— Нет, так объявятся. Мы более прочих благословенны, — объяснил ей Владигор. — Ты слышала про Грааль и копьё Лонгина? Нет-нет, — перебил он сам себя, — это не оригиналы, а точнейшие молекулярные копии, которые приложили к истинным, как это делают со списками икон.
— Про Грааль — конечно.
— В Чашу собрали кровь, источенную Копьём из тела Бога.
Это фразу она поняла, несмотря на некие странности в выражении, и кивнула.
— Чаша принадлежала одному из длинногривых готских вождей, который женился на младшей из двух женщин, приплывших в Южную Францию по морю прямо из Иерусалима. Он сделал её своей королевой и получил в приданое за ней некую смутную легенду. Звали эту красавицу почти как тебя. Что было дальше с реликвией, которую считали утерянной, я не очень знаю.