«Может, все же померещилось, — подумал эльф, но тревога уже заползла в сердце. — Что ж, попробуем поискать».
В ментальном поле слабо поблескивали золотые искорки чужого контура. Явно, что не мастера Вэйтека. Его контур имел совершенно другой окрас. Отец Конэ-Эля переливался золотисто-синими волнами. А тут что-то странное, непонятное. Эльф еще никогда не встречал таких очертаний. А про цвет и вовсе говорить не приходилось. Золотой! Цвет первородных эльфов. Самый сильный, самый могучий. Конэ-Эль быстро определил, в какой стороне находится обладатель этого контура, и бросился туда бежать. Сердце почему-то сжималось в груди. Чувство тревоги и опасности нарастало. Конэ-Элю казалось, что если он промедлит, не успеет, то произойдет что-то страшное и непоправимое. Эльф так разогнался, что чуть не споткнулся о тело, лежащее на земле. Он резко затормозил и все же рухнул на траву.
Падая, эльф увидел серую шерсть и хвост. Резко поднявшись на локтях, Конэ-Эль повернул голову. Перед ним с закрытыми глазами лежал волк. Эльф подсел к хищнику и осмотрел его тело. Задняя лапа находилась в стальных тисках капкана, кровь сочилась из раны, окрашивая траву. Конэ-Эль нащупал на шее волчицы сонную артерию, пульс слышался отчетливо.
«Видимо, без сознания, из-за болевого шока. Как же ее угораздило попасть в этот капкан? Да и вообще, откуда взялась тут эта железка?» — размышлял эльф.
Достав небольшой кинжал, он разжал капкан и осторожно вынул раненую лапу. Волчица не приходила в сознание. Найдя в траве нужные ему листья альбаруса, Конэ-Эль приложил их к кровоточащей ране и, оторвав рукав своей рубахи, перебинтовал лапу.
«Странно все это. Зверь, а контуры золотом искрят», — подумал эльф, рассматривая хищника.
Он еще раз вышел в ментал. Так и есть, контуры лежащей рядом волчицы искрили золотом. Конэ-Эль открыл глаза и посмотрел на зверя. Что-то непонятное, странное, у животных не бывает таких контуров.
Юноша провел рукой по боку бесчувственно лежащего зверя. Волчица даже не дернулась. Зато дернулся сам эльф. От соприкосновения с телом зверя, его руку словно огнем полоснуло. Он резко убрал ладонь и посмотрел на нее. Так и есть: Трилистник надрывно горел.
«Надо возвращаться домой, да и зверя нельзя здесь оставлять. Ей помощь лекаря необходима, и ночевать в лесу мне как-то не хочется. И к тому же отца найти все же нужно», — рассуждал эльф, глядя на свою ладонь.
Он аккуратно поднял волчицу на руки и пошел в сторону города. Домой Конэ-Эль дошел уже ближе к полудню. Отец оказался там. Родители нервничали — сын не ночевал дома, и никто из его друзей не знал, куда он подевался.
— Я требую от тебя объяснений, — встретил сына мастер Вэйтэк, но, увидев у него на руках волка, замолчал в изумлении.
— Простите меня, — устало ответил Конэ-Эль, — я объясню, но только чуть позже.
Эльф опустил зверя на пол и присел рядом на колени, опершись боком о стену.
— Ей нужен лекарь, а мне крепкий сон. Вы помогите ей, пожалуйста…
Эльф говорил медленно, глаза его слипались. Казалось, еще секунда и он уснет прямо так, сидя возле волчицы.
— Давай я отведу тебя в твою комнату, — забеспокоилась мать, поднимая Конэ-Эля за руку. — А отец посмотрит, что со зверем.
Эльф нисколечко не сопротивлялся. Дорога вымотала его до предела, руку гудели и ныли от напряжения, ноги просто отказывались слушаться. С трудом дойдя до своей кровати, не раздеваясь, Конэ-Эль рухнул в ее объятья и тотчас же уснул.
Глава 9
ВСТРЕЧА
«Почему так болит нога?» — подумала Ева.
Глаза ее были закрыты, но слух уже включился в работу. Тишина. Только слышно какое-то приглушенное постукивание, словно где-то далеко стучат кузнечные молоточки «тук-тук, тук-тук». Ева прислушалась: «тук-тук, тук-тук»…
«Стоп! — скомандовала она себе. — Это же мое сердце стучит. Значит, я жива, не умерла… Да и боль в ноге тому подтверждение».
Ева с большим трудом приоткрыла глаза. Размазанные очертания каких-то предметов плыли цветными пятнами. Попытка сосредоточиться и сфокусировать взгляд не привела к ожидаемому результату. Ева закрыла глаза, а потом снова их открыла. Перед собой она увидела лицо ангела. Он смотрел на нее ласково и нежно, улыбаясь и говоря что-то непонятное.
«Боже, как он красив, — подумала Ева. — Ангел… Значит, я все-таки умерла? Но почему такая боль?»