Ева слушала его и соглашалась с каждым словом. Что может быть страшнее и губительней, чем неверие? Это то же самое, что и смерть, только медленная и мучительная. Когда не верят в тебя, в твои силы и возможности, то со временем и сам начинаешь сперва сомневаться в них, а потом и вовсе отказываешься от самого себя. Только самые сильные и выносливые выживают в такой борьбе. Кто не хочет идти на поводу у других, принимать их ярлыки и клеймо. Кто борется, несмотря на плевки и усмешки, а порой и угрозы. Но таких мало: не сломавшихся, выстоявших. И они горят, как звездочки в ночном небе, даря надежду другим.
— Тогда, как же мы? Я ведь родилась в мире людей?
Старец печально посмотрел на Еву:
— Кто-то должен ведь это делать…
— Что именно?
— Поддерживать твой мир. Если магия в нем совсем исчезнет, то он умрет.
Такая перспектива для ее родного мира, Еве не понравилась.
— Ева… Ева… А ведь ты была в моем замке. Давно, много-много тысяч лет назад. В одной из своих жизней, когда мир еще существовал в первозданном виде, в едином целом, ты довольно-таки долго жила у меня. Это я научил твое тело меняться, я подарил тебе Волчицу.
От изумления девушка выронила бокал из руки, и он со звоном разбился. Маг сделал еле заметный взмах ладонью, и осколки вместе с пролитым вином исчезли. Сказанные старцем слова никак не хотели укладываться в голове у Евы, но подсознанием она понимала, что он говорит правду. Ева это просто чувствовала.
— А почему я раньше не вспомнила?
— Память избирательна, — ответил маг. — Она просыпается, когда кто-то или что-то заденет нужные струны. Например, как это произошло сейчас. Что послужило толчком для твоей памяти? Подумай.
Ева закрыла глаза и попыталась сосредоточиться, вернувшись в тот момент, когда она переступила порог этого странного замка. Ева положила одну ладонь на лоб, а другую на затылок, так, как учила ее когда-то Бусенька. Картины! Именно они проникли в самые дальние уголки ее памяти и заставили проснуться воспоминания.
— А Конэ-Эль, — вдруг неожиданно спросила Ева. — Он был в той жизни?
Эльф удивленно посмотрел на девушку.
— Может да, а может нет, — хитро улыбнулся маг. — Спроси свою память, я-то этого не знаю.
Мастер Агвальт перевел взгляд на эльфа.
— Можно тебя попросить об одной услуге, мальчик?
— Да, конечно, — ответил Конэ-Эль.
— Разреши мне взглянуть на Конхен.
Эльф молча достал меч и протянул магу. Старец с нежностью принял из его рук Конхен, держа на ладонях словно младенца.
— Вот и свиделись, не так ли? — обратился маг к мечу.
В ответ Конхен слабо засветился золотым цветом. Ева и Конэ-Эль с изумлением наблюдали за мечом. В руках мастера Агвальта он постоянно менял свою форму, словно переходил из одних рук в другие.
— Но почему? — не выдержала Ева.
— Все просто, — ответил маг. — Я один из Семи Творцов меча, в нем есть часть моей души. Конхен откликается на все мои сущности.
— Так все эти портреты ваши? — Ева задыхалась от изумления.
— Какие-то мои, а какие-то нет, — лукаво прищурился старец.
— Кто же вы на самом деле? — эльф разглядывал лицо мага, на котором отражались тени от огня, неторопливо пылающего в камине.
Старец закрыл глаза, словно размышлял над заданным вопросом.
— Скажем так, — после паузы ответил он, — я маг, который живет очень-очень давно, многое видел, многое знает. Но, с большой оговоркой, я очень сильный и могучий маг. И этого для вас достаточно, а большего знать не стоит.
— Как же так, — попыталась возразить Ева. — Мы же видим, что вы нечто большее.
— А смысл? — пожал плечами мастер Агвальт. — Ну, узнаете, чем я являюсь, тебе разве от этого легче станет, или в твоей жизни что-то сильно изменится?
Ева поджала губки:
— Наверное, нет…
— Вот видишь. Все, давайте оставим эту тему. Лучше поговорим о вас двоих.
Эльф и девушка переглянулись. Маг протянул меч Конэ-Элю.
— Убери его. На какое-то время он полностью ваш, будет слушаться только вас двоих. А потом опять уйдет в межмирье, чтоб отдохнуть и дожидаться своего часа. Что же касаемо ваших персон, то я предлагаю погостить у меня пару деньков. Я бы помог тебе, девочка, усилить твою магию, пополнить новыми знаниями. Тебе это не помешает.