- На это короткое время я должен стать Полом, - сказал он сам себе. Рядом со мной не Гани, а моя возлюбленная Чани, чей мудрый совет спасал нас обоих много раз.
В свою очередь, Ганима на некоторое время поддалась воспоминаниям своей матери. Как совершенно легко это можно было сделать женщине, и в тоже время для нее это представляло большую опасность. Голосом, который сразу стал сильным, Ганима сказала:
- Посмотри туда, милый!
Поднялась Первая Луна, и на фоне ее холодного света они увидели дугу оранжевого огня, поднимающуюся в пространство. Транспорт, который доставил леди Джессику, возвращался к основному кораблю на орбите.
Воспоминания нахлынули на Лито, внутри него как будто ударили в колокола. Теперь он был другим Лито - Герцогом Джессики. Необходимость подвинула эти воспоминания в строну, но перед этим он почувствовал пронизывающую любовь и боль.
- Я должен быть Полом, - напомнил он себе.
Трансформация в нем произошла мгновенно, как будто Лито был экраном, на котором отражался его отец. Он чувствовал одновременно свою собственную плоть и плоть своего отца, и эти различия угрожали истощить его силы.
- Помоги мне, отец, - прошептал он. Короткое волнение прошло, и теперь в его сознании появился другой отпечаток, заставивший его собственное "я" стать посторонним наблюдателем.
- Мое последнее видение еще не пришло, чтобы уйти, - сказал он, и это был голос Пола. Он повернулся к Ганиме. - Ты знаешь, что я видел.
Она дотронулась до его щеки правой рукой.
- Ты шел в пустыню, чтобы умереть, любимый? Это то, что ты сделал?
- Так могло бы быть, но это видение... Неужели оно не может стать весомой причиной, чтобы остаться в живых?
- Но слепым? - спросила она.
- Даже так.
- Куда же ты мог пойти?
Он тяжело, нервозно вздохнул.
- Джакуруту.
- Любимый! - Слезы хлынули из ее глаз.
- Муад Диб, герой, должен быть полностью уничтожен, - сказал он. Иначе этот ребенок не сможет вытащить нас из этого хаоса.
- Золотая Тропа, - сказала она. - Это дурное видение.
- Это единственное возможное видение.
- Алия потерпела провал, тогда...
- Совершенно верно. Ты видишь повторение этого.
- Хвоя мать вернулась слишком поздно. - Она кивнула, и на детском лице Ганимы появилось мудрое выражение Чани. - Может ли быть, что другого видения не будет? Возможно, если...
- Нет, любимая. Нет. Все-таки этот ребенок не может смотреть в будущее и возвращаться невредимым.
Снова его тело вздрогнуло от прерывистого дыхания, и Лито наблюдатель почувствовал глубокое желание своего отца прожить еще раз во плоти, принимать жизненные решения, и какой отчаянной была необходимость исправить ошибки прошлого!
- Отец! - крикнул Лито, и это было так, как будто эхо отдалось в его собственном черепе.
Это было глубочайшее желание, которое Лито потом почувствовал: медленное удаление внутреннего присутствия его отца, высвобождение его собственного сознания и разума.
- Любимый, - шептал рядом с ним голос Чани, и удаление было замедлено. - Что случилось?
- Не уходи, пока, - сказал Лито, и это был его собственный голос, неуверенный, но все-таки его. Затем: - Чани, ты должна сказать нам, как мы избежим... что случилось с Алией?
Это был Пол внутри, который отвечал ему, хотя слова его он слышал внутренним слухом. Голос говорил медленно, с длинными паузами:
- Нет никакой уверенности. Ты... видела. Что почти всегда... случалось... со мной.
- Но Алия...
- Проклятый Барон владеет ею! - Лито почувствовал жгучую сухость в горле. Есть ли он... имею ли я...
- Он - в тебе... но... я... мы не можем... иногда мы чувствуем... друг друга, но ты...
- Ты не можешь читать мои мысли? - спросил Лито. - Знала бы ты, если бы... он...
- Иногда я могу чувствовать твои мысли... но я... мы... живем только через... через... отражение... в... в твоем сознании. Твоя память создает нас. Опасность... это определенная память. И... те из нас... те из нас, которые любят власть... и собираются ее... любой ценой... те могут быть более точными.
- Более сильными? - прошептал Лито.
- Более сильными.
- Я знаю твое видение, - сказал Лито.
- Прежде чем позволить ему овладеть мной, я стану тобой.
- Только не это!
Лито кивнул, чувствуя огромное желания своего отца уйти, признавая последовательность неудач. Одержимость в любой степени сводила одержимого к Мерзости. Признание же давало ему обновленное чувство силы и наполняла его собственное тело огромным, острым и глубоким осознанием прошлых ошибок, как собственных, так и своих предшественников. И только лишь неуверенность ослабляла - это он сейчас чувствовал. Например, искушение бороться со страхом внутри него. Плоть обладала способностью трансформировать меланж в видение будущего. С помощью спайса он мог вдыхать будущее, разрушать завесы времени. Он чувствовал, что перед соблазном трудно устоять, он в отчаянии сжимал руки и погружался в знание прана-бинду. Его плоть отрицала соблазн. Его плоть впитала в себя глубокие знания, приобретенные кровью Пола. Те, кто искал будущее, надеялись получить крупный выигрыш в завтрашних состязаниях. Вместо этого они попадали в ловушку отведенного для жизни времени, где был известен каждый стук сердца и каждый вопль физической и душевной боли. Последнее время Пола показало опасный выход из ловушки, и Лито знал теперь, что у него не было другого выбора, как последовать этим путем.
- Радость жизни, ее красота - все тесно связано фактически с тем, что жизнь может удивить тебя, - сказал он.
Нежный голос прошептал ему на ухо: "Я всегда знала эту красоту". Лито повернул голову, посмотрел в глаза Ганимы, которые сияли в ярком лунном свете. Он увидел, что Чани смотрит на него.
- Мама, - сказал он, - ты должна уйти.
- Ах, искушение! - сказала она и поцеловала его.
Лито оттолкнул ее.
- Ты бы взяла жизнь своей дочери? - вопрошающе потребовал он.
- Это так легко... так до глупости легко, - сказала она.
Лито, чувствуя, что паника начинает охватывать его, вспомнил, какие усилия воли потребовались духу его отца, чтобы победить его плоть. Неужели Ганима потерялась в этом мире наблюдателя, где он наблюдал и слушал, изучая то, что требовалось знать от его отца?