Но в те годы мало кто знал о феномене контактирования, поэтому даже сам ученый не мог четко разобраться, что с ним происходит. Скорее всего, он догадывался о своей связи с Высшими Силами, однако прямо говорить об этом, об особенностях своего научного творчества он, разумеется, не мог. Мог только довериться своему дневнику, который вел с четырнадцати лет и до самой смерти...
О чем поведал дневник?
Что ж, получается, что отнюдь не только известные мыслители прошлого – Моисей, Сократ, Сведенборг, Яков Беме, Нострадамус, Парацельс, Блаватская и другие – вроде бы получали неординарную информацию от Высших Сил, но и наши современники тоже свидетельствуют о подобном явлении!
C помощью Интернета мне удалось познакомиться с частью дневниковых записей Вернадского, относящихся к 1920-м годам, и они не оставляют сомнений в искренности ученого, свидетельствующего о феномене проскопии, или, иначе, предсказаний в его судьбе и постановке ему научных задач на будущее со стороны неизвестных разумных сил. Есть надежда, что дневники Владимира Ивановича будут опубликованы полностью, и тогда каждый желающий сможет лично убедиться в их реальном существовании.
Напомню: 57-летний ученый в тот год только что пережил заболевание сыпным тифом и был на грани смерти.
«В мыслях и образах мне пришлось коснуться многих глубочайших вопросов бытия и пережить как бы картину моей будущей жизни до смерти. Это не был вещий сон, так как я не спал – не терял сознания окружающего, – читаем в его записях. – Это было интенсивное переживание мыслью и духом чего-то чуждого окружающему, далекого от происходящего. Это было до такой степени интенсивно и так ярко, что я совершенно не помню своей болезни и выношу из своего лежания красивые образы и создания моей мысли, счастливые переживания научного вдохновения».
Но все же лучше, пожалуй, обратиться к соответствующим страницам оригинала, разумеется, с некоторыми купюрами, которые я делаю для краткости повествования. Итак:
«Вторник, 9.III.1920.
Не писал более месяца. Перенес сыпной тиф. И сейчас нахожусь еще в состоянии выздоровления. Слаб. Пишу всего полчаса – в первый раз. Мне хочется записать странное состояние, пережитое мною во время болезни. ...Помню, что среди физических страданий, во время впрыскивания физиологического раствора и после, я быстро переходил к тем мыслям и картинам, которые меня целиком охватывали. Я не только мыслил и не только слагал картины и события, я, больше того, почти что видел их, а может быть, и видел, и, во всяком случае, чувствовал – например, чувствовал движение света и людей или красивые черты природы на берегу океана, приборы и людей. А вместе с тем я бодрствовал.
Я хочу записать, что помню, хотя помню не все. То же советуют мне близкие – Наташа (жена Вернадского. – Примеч. Г.Б.), Нина (дочь), Георгий (брат), которым я кое-что рассказывал. И сам я не уверен, говоря откровенно, что все это плод моей больной фантазии, не имеющий реального основания, что в этом переживании нет чего-нибудь вещего, вроде вещих снов, о которых нам, несомненно, говорят исторические документы. ...И может быть, в случае принятия решения: уехать и добиваться Института живого вещества – действительно возможна та моя судьба, которая мне рисовалась в моих мечтаниях?»
Кстати, многие контактирующие рассказывали, что они приобретали свои способности получать необычную информацию чаще всего в результате неординарных событий: после серьезной болезни, комы, будучи на грани гибели, чуть ли не после возвращения с «того света». Это становится едва ли не характерным признаком, предшествующим контактированию. Но, конечно, не всегда. Такие контакты могли затем продолжаться долгое время, но бывали и одноразовыми, чтобы больше не повториться никогда.
Но вот что дальше описывает Владимир Иванович из увиденного им в полубреду...
«11. III.1920.
...Подошла старость, и я оценивал свою работу как работу среднего ученого... Эта оценка за последние месяцы претерпела коренное изменение. Я ясно стал сознавать, что мне суждено сказать человечеству новое в том учении о живом веществе, которое я создаю, и что это есть мое призвание, моя обязанность, наложенная на меня, которую я должен проводить в жизнь – как пророк, чувствующий внутри себя голос, призывающий его к деятельности. Я почувствовал в себе демона Сократа. Сейчас я сознаю, что это учение может оказать такое же влияние, как книга Дарвина, и в таком случае я, нисколько не меняясь в своей сущности, попадаю в первые ряды мировых ученых.
Любопытно, что сознание, что в своей работе над живым веществом я создал новое учение и что оно представляет другую сторону – другой аспект – эволюционного учения, стало мне ясным только после моей болезни, теперь. ...Но вместе с тем старый скепсис остался. Остался, впрочем, и не один скепсис. Я по природе мистик; в молодости меня привлекали переживания, не поддающиеся логическим формам... у меня часто были галлюцинации слуха, зрения и даже осязания. Особенно после смерти брата. Я старался от них избавиться, не допускать идти по этому пути, ибо мне было мучительно чувство страха, когда я оставался один в комнате (даже днем). ...Я был лунатиком, так же как мой отец и дед (мистик, доктор, кажется, очень выдающийся человек), и Георгий был им в детстве. Я помню до сих пор те переживания, которые я чувствовал, когда сны состояли из поразительных картин – переливов в виде правильных фигур, разноцветных огней. По-видимому, в это время я начинал кричать (не от страха). Но когда подходили ко мне близкие, больше помню отца в халате, которых я любил, я начинал кричать от страха, так как видел их кверху ногами. Из всего этого у меня сохранялись долго сны звуков... я во сне слышал музыку, и сны полетов. ...Это приятные, возвышающие человека сны.
...Во время болезни я продиктовал кое-что Наташе. ...В двух областях шла эта работа моего сознания во время болезни. Во-первых, в области религиозно-философской и, во-вторых, в области моей будущей судьбы в связи с научным моим призванием. На них первых я и остановлюсь».
Однако прежде хочу обратить внимание читателя на упоминание в записях Вернадского «демона Сократа». Оно, думается, не случайно. Вернадский, видимо, неспроста со всем вниманием относился к свидетельствам великих о помощи со стороны Высших Сил. О том же, к примеру, говорят и его размышления о Сведенборге, великом контактере прошлого. Но об этом рассказ далее.
Мудрый Сократ своим признанием о присутствии в его жизни некого существа – демона – волновал души многих поколений мыслителей, иначе бы не пережили тысячелетия эти его откровения. Собственных-то трудов Сократ не оставил, они не сохранились.
Так вот, Сократ говорил, что некий голос сопровождает его с ранних лет и дает советы, но никогда не настаивает. Слово демонтогда не имело нынешнего негативного оттенка, аналогичного понятию дьявол, бес, а обозначало нечто, близкое к духам. Демоны, по тем временам, – это посредники между богами и людьми, сродни римским гениям.У Блаватской в ее «Теософском словаре» пишется, что демон, согласно древним классическим сочинениям, идентичен по значению с Богом, ангелом или гением.
Сохранились, скажем, воспоминания о некоторых предвидениях, которые сопровождали Сократа на протяжении всей жизни – их собирал древнегреческий писатель Антипатр. К примеру, однажды Сократ принимал участие в битве под Делием, которая закончилась поражением их отряда, и во время отступления Сократ не захотел бежать вместе с остальными по одной из трех дорог, а выбрал совершенно иную. На вопрос, почему он так делает, Сократ отвечал, что его не пускает демон. Спустя некоторое время выяснилось, что остатки отряда наткнулись на неприятельскую конницу и многие воины погибли.
Подобные предсказания нередко руководили поведением Сократа, удерживая его от неразумных и опасных поступков. Сам он приписывал такие подсказки откровениям богов, которые можно постигнуть, если развивать в себе способности слышать собственную душу. Подобными навыками сумели овладеть и некоторые его ученики.
А вот что касается Э. Сведенборга... Судьба этого средневекового просветителя волнует и поныне. Интересовала она, как видно, и Вернадского, причем в его весьма зрелые годы. Он пишет в дневнике: