Она вышла. При этом в кармане халата что-то шевельнулось, но она ничего не почувствовала.
В тёмном, пропахшем тоскливой безнадёжностью сне мама Кая повернулась к мужу и в ужасе закричала. Вместо него на постели сидел огромный чёрный паук. Он занимал большую часть кровати и был безобразен. Паук двинулся к ней, и она ударила его ногой. Почувствовала жёсткие волоски на раздувшемся и идущем внутренними волнами гигантском полупрозрачном брюшке. От удара то прорвалось, и тысячи мелких паучков побежали по её ноге, оплетая паутиной. Она пыталась рвать её, но пауков было слишком много, она не успевала расправиться со старой паутиной, как тут же появлялась новая. Неутомимые пауки опутывали её всё больше и больше. Тело горело от их прикосновений. Яд, покрывавший паутину, разъедал кожу, и мучительная смерть проникала в тело вслед за ним. Сквозь пелену паутины она различила лицо сына, он смеялся. Мальчишеский хохот рвал душу, переходя в звериный вой. Она поняла, что породила монстра, который будет уничтожать людей и любовь. Женщина попыталась закричать, но пауки и паутина набились в рот, разъедая губы, искажая лицо. Со сползающей кожей, искривлённым в крике ртом оно походило на плавящуюся в огне маску. А пауки по горлу пробирались внутрь тела. Ей стало нечем дышать, и, задыхаясь, она проснулась. Перед глазами стояло оскаленное лицо Кая, в котором не осталось ничего детского и невинного. От жаркой духоты в комнате она вспотела. Простынь противно прилипла к телу, в горле всё горело. Она приподнялась, собираясь пойти попить, и наткнулась лицом на липкую паутину. Крик готов был сорваться с уст, но пауки заполнили распахнутый рот, и тот застрял в глотке.
Отец проснулся утром с тяжёлой головой. Ночью ему снились кошмары. В них, задыхаясь, страшно кричала жена. Не открывая глаз, он потянулся, чтобы обнять её, и почувствовал, как под одеялом что-то пошевелилось. Шевеление было каким-то странным, нечеловеческим, будто копошение насекомых. Он подумал, что ему показалось, полез под одеяло проверить и наткнулся на что-то липкое. Он отдёрнул руку и вскочил. Сна как не бывало. Взявшись за угол, уже хотел отбросить одеяло, но замер, тяжело дыша. Страх из ночных кошмаров вопрошал: «Ты уверен? Ты точно уверен, что хочешь это увидеть? На все сто?» Поняв, что если помедлит ещё хоть одно мгновение, то точно струсит, он откинул одеяло, и перед его взором предстал кокон. Мужчина раздирал его, стараясь справиться с паникой и накатывающими волнами безумия, ведь этого не могло быть! Рука провалилась внутрь, что-то побежало по пальцам, и он отшатнулся: из дыры хлынули большие мохнатые пауки. Их было безумно много. Они пробежали по кровати, спустились на пол и исчезли в коридоре. Не успел скрыться последний, как отец продолжил рвать кокон. Наконец он что-то нашёл. Это были кости жены с обручальным кольцом на фаланге пальца. Вот тут отец по-настоящему испугался и обернулся, почувствовав на себе чей-то взгляд. В дверях стоял Кай.
— Твоя мама, — произнёс он.
— Я вижу. Во избежание недоразумений кости придётся спрятать. Она не работала, её родители умерли в прошлом году, а других родственников у неё не было, поэтому особых сложностей возникнуть не должно.
— Как ты можешь такое говорить? — спросил мужчина, поражённый не столько речью сына, сколько отстранённо-холодной манерой держаться. Совсем не похожей на его мальчика. — Ты странно себя ведёшь, даже не удивлён, ты что-то знаешь?
— Сталкиваясь в реальной жизни с чем-то необъяснимым, очень трудно поверить своим глазам, но ты не сошёл с ума. Мама стала опасна для меня и должна была умереть, а теперь давай займёмся её захоронением. Я уже всё придумал. Её кости и вещи мы сложим в чемоданы и отправим на чердак в самый дальний и пыльный угол, а впридачу завалим старой мебелью.
— Ты не мой сын. Кто ты?
— Я тот, кто убьёт тебя, мой милый папочка, если ты не будешь держать язык за зубами или попытаешься мне помешать. Но если хочешь жить, ты должен очень хорошо играть роль отца и повиноваться мне. И не вздумай покушаться на мою жизнь.
— Ты не оставляешь мне выбора, Кай.
— Я знал, что ты не дурак и сможешь трезво оценить ситуацию. Собери всё, что принадлежало маме, а я сложу кости и уберу паутину. Если кто-то спросит о ней, будем отвечать, что она ушла от тебя к любовнику. Она ведь и тебе уже надоела до чёртиков. Ты и сам подумывал…
— Не смей! — закричал отец, но, наткнувшись на ледяной взгляд сына, умолк, стушевавшись. — Хорошо… Ты правда не убьёшь меня?
— Я не знаю, папа, всё зависит от тебя. Проснувшись вчера утром, я знал только, что должен выжить и вернуться в свой мир. Теперь все мои действия будут подчинены выполнению этой задачи. Я помню мальчика по имени Дуглас. Возможно, когда-то я был им. Но это не главное. Главное, что существует место, которое называется Мир Спокойствия, и у меня есть подозрение, что часть меня, а именно Оборотень, пришла из него.
Кай видел, что отец постепенно принимает новое положение вещей, а ему предстояло пойти в школу, играть роль обычного ребёнка и не выделяться на общем фоне, пока силы и память не вернутся к нему полностью.
========== 20. Ян ==========
Привет, Дневник! Меня зовут Ян. Зимой мне исполнится двенадцать лет, а сегодня первый день летних каникул, и я был бы абсолютно счастлив, если бы не кошмары, из-за которых мне страшно засыпать. Представляешь, стоило мне прочесть «Кладбище домашних животных» Кинга, как кто-то с именем Крид (это фамилия главного героя) появился в моих снах. И он меня пугает.
Иногда мне кажется, что он сидит на полке в шкафу и смотрит на меня из темноты. Я дверцу закрываю, а она сама открывается и скрипит. А я сплю прямо к ней головой. Засыпаю, а тут скри-и-ип — и бац по изголовью. И смотрит. Понимаю, что никого там быть не может, но всё равно страшно.
Я уверен, что это он кошмары о Мире Спокойствия насылает. Я ведь тебя из-за них завёл. Буду записывать, чтобы избавляться, иначе из головы не идут, даже путаться порой начинаю, что на самом деле было, а что приснилось. И шкаф этот дурацкий!
*
У меня велик подростковый «Уралец». Дедушка учил меня ездить.
— Лучше всего учиться, когда в гору едешь. Поэтому пошли в лес, туда подъем длинный.
Покинув город, мы оказались на ведущей к лесу дороге.
— Ты только меня за багажник держи, — говорю я дедушке и жму на педали.
— Я держу.
Еду я, оглядываюсь, а меня уже никто не держит. Так и научился.
— Здесь раньше сады были. После революции их забросили, вот и одичали, но яблоки, груши и сливы до сих пор есть. Мы здесь раньше по весне с пасекой стояли. Как сады отцветут, выезжали в поля, а теперь несколько раз переезжать тяжело. Когда ты уже подрастёшь, чтобы помогать? Я бы тебе пасеку передал. Ладно, давай палок трухлявых для дымаря поищем. Таких, чтобы тлели.
Мне нравится, как пахнет дым от дымаря — запах пасеки. И от дедушки дымом пахнет, а ещё прополисом.
*
Ездил на велике к дедушке на пасеку, это в двадцати двух километрах за городом. Мне нравится с ним жить на пасеке. Но только вдвоём, без всех этих женщин. Они и его нервируют, когда приезжают. Вечно чем-то недовольны. А вдвоём нам хорошо, спокойно. Никто ничего от тебя не хочет. Занимайся делом или отдыхай, в карты играй. Пчёл я не боюсь. Они меня не трогают, но даже если ужалят, ничего не напухает. Построил там себе шалаш под деревом.