Качали мёд. Дедушка рамки обрезал, а я медогонку крутил. Она так гудит, когда мёд выливается. Потом обрезки ел. Ещё мой любимый суп из звёздочек варили. У дедушки их целый запас. А мне нравится кусочки мяса из них есть. Не варёные, а сухие. Они солёненькие, вкусные.
*
Меня всё-таки поймали на воровстве. Так уж получилось. Стырил у соседей кошелёк, когда в гостях был. Спрятал за батареей в спальне. Прихожу из школы, а мама уборку делает и как раз пыль с батареи вытирает. Я кинулся помогать, но не успел, она его уже увидела. Думал, убьёт. Забаррикадировался, как Сашка от Антона (интересно, это я от Сашки воровством заразился?), в зале и сижу. Долго общались через дверь.
— Открой, не буду я тебя трогать, обещаю.
И я открыл. Мама прошла мимо меня и села на диван. Я старался держаться подальше. На её месте я бы себя точно прибил.
— Ты понимаешь, мне ведь эти деньги теперь вернуть придётся?
В её голосе был такой покой, принятие и безнадёжность, что мне стало не по себе. Я понял, что безнадёжен именно я и что она с этим смирилась.
— Сколько там было?
— Я не знаю. Я только несколько шоколадок ради фантиков купил.
Всё так и было. Я фантики собираю. И мне парочки до коллекции не хватало, а шоколадом я девчонок во дворе угощал.
— Ты понимаешь, что тебя теперь в гости пускать не будут? Будут считать, что ты вор и можешь украсть. Не делай так больше. Если что-то надо, просто скажи, лучше я сама куплю.
И даже сдать в интернат, как обычно, не грозила.
У своих красть нельзя. Попадаться тем более. Странно, что она не догадалась, что это не в первый раз. В кошельке ведь денег было больше, чем надо. Как хорошо, что я тебя, Дневник, вчера под матрас сунул, но теперь надо придумать место понадёжнее. На старой груше, где мы шалаш с Колей построили, есть дупло, в нём я тебя и спрячу. Не представляю, что было бы, прочти она про интернат, там же такое, что я бы от стыда умер.
*
Дедушка мне новый велосипед купил. Мужской взрослый «Украина». Здорово! За восемьдесят восемь рублей в восемьдесят восьмом году! Я так гордился и радовался, пока мы его домой катили.
Зашли во двор. Прохорыч (сосед с первого этажа) увидел нас и говорит:
— За какие такие заслуги тебе велосипед купили?
Вот же хрыч старый! Козёл завистливый. Устрою я тебе заслуги, век помнить будешь. А сам молчу. Дешевле обойдётся. А он не унимается.
— Велосипед заслужить нужно.
Дедушка увидел, что я уже на взводе, руку мне на плечо положил и говорит:
— Заслужил.
— Чем же, интересно?
— Не твоего ума дело.
— Да, теперь видно, в кого Ян-то пошёл.
— Ну, раз видно, то и ты иди.
— Да я-то здесь живу. Мне идти никуда не надо.
— Вот и живи, пока живётся.
А потом мне:
— Не обращай на него внимания. Он просто завидует. Чует крыса тыловая, что сдохнет скоро, а ты жить будешь. Вот и ищет, кого бы укусить побольнее. И ведь лезет же к детям. Знает, что вы безответные.
— Я ему ещё как отвечал, а он маме пожаловался. Она запретила. Сказала, в интернат сдаст.
— Не сдаст.
— А если что, к тебе с бабушкой можно?
— Можно.
— Только в школу придётся на автобусе ездить, но у нас в классе некоторые ездят.
— Думаю, до этого не дойдёт. Поругает и забудет, ты не сдавайся, русские не сдаются.
— Я и не сдаюсь!
— Вот и молодец. Знай наших!
— Ага!
— Теперь на новом велике на пасеку приедешь?
— Конечно!
— Сам, без мамы?
— Да.
— И бабушку тоже оставим. Пусть дома своими делами занимается.
— Ты только супа со звёздочками ещё купи.
— Это сколько угодно.
— И хлеба чёрного, сухарей наделаем.
— Обязательно.
Пришёл Коля, я показал ему велик.
— Давай я тебя сфоткаю, — предложил он.
Я прямо весь дёрнулся от его слов, вспомнив недавние сны про Сашу и Антона.
— Хорошо, готовься, сейчас будет смертельный номер.
*
Дневник, у меня бывают очень мрачные и тяжёлые состояния. Это из-за отца. Он алкоголик, и совсем не анонимный, как у Кинга. Я боюсь пьяных. Они злы и безумны. Безумны и злы. От них не знаешь, чего ожидать. Я бы всех их убил, своими руками, так я их боюсь, всех бы уничтожил. Как хорошо, что отец ушёл от нас. Но иногда он заходит, и почти всегда пьяный. И во мне такая ненависть просыпается, такая ярость и страх. Всего трясёт, и долго потом успокоиться не могу. Я бы и его убил.
В такие моменты мне кажется, что во мне живёт Зверь, как в Тони. И стоит только дать слабину, как он вырвется на волю и всех зарежет.
Никогда и ни за что пить не буду, капли в рот не возьму, чтобы не стать таким, как отец.
*
Пришла сегодня мама с работы и огорошила: «Я тебе книгу, — говорит, — принесла почитать». Сроду она мне книжек не носила, наоборот, ругалась, что я только и делаю, что ужасы свои читаю. И протягивает книжку, я беру, смотрю на картинку, читаю название и чуть не падаю в обморок. «Дети синего фламинго». Трясущимися руками я листаю книгу и понимаю, что знаю её наизусть. Мне и в голову не приходило, что книга с таким странным названием и Крапивин могут быть на самом деле. Мои сны — не просто сны. Теперь я знаю это наверняка, и от этого всё кажется ещё более жутким.
*
Знаешь, Дневник, я ведь пытаюсь двигаться, как Саша во сне. Но во сне тело гибкое и всё получается, а на самом деле нет. Но мне всё равно хочется научиться рисовать телом такие узоры.
Жаль, что у меня нет настоящего учителя. Я бы его всем сердцем любил. И делал бы всё, что он скажет. Почему у меня нет учителя? Хоть бы приснился, рассказал, как комплексы асан делать.
— Ты кто?
— Амитабха, — говорю я.
Бывает в сновидениях, я почему-то называю себя этим странным именем.
— Буда?
— Что буду?
— Буда, говорю, ты буда?
— Что?
— А-а! Ладно! Я баба.
— Баба? Ты же мужик.
— О, Сивая! Смилуйся! Ты вообще откуда здесь взялся?
— Сплю я и думаю, как лучше комплекс сделать, а мне говорят, спроси у Бабаджи. И тут ты, вы.
— О, Сивая! Смилуйся!
— А кто она, эта Сивая?
— О, Сивая! Смилуйся!
— А Сивая знает, как комплексы делать?
— О! Сивая знает! Сивая всё знает. О! Ты давай, иди к нему и сам спроси.
— К нему?
— О, Сивая! Смилуйся!
Кто-то появился рядом.
— Ты Сивая?
— Это как посмотреть.
— А как комплексы делать?
— Усердно.
— Нет, каким должен быть комплекс?
— Как вихрь.
— Это как?
— Кувыркаться умеешь?
— Да, я люблю кувыркаться. Один раз со шкафа так кувыркнулся, что чуть шею не сломал. До сих пор позвонок торчит.
— Вот и комплекс должен быть как кувырок. Кувырок вперёд, кувырок назад. Кувыркнись. Ага. Теперь назад. Отлично. А теперь голову не подворачивай, а прямо в мостик.