— Какие похороны? А! Нет, не пойдём, она в другом городе умерла.
— А-а-а… Так может, всё-таки на речку? Или вы не хотите?
— Ладно, идём на речку, там разберёмся.
Серёжка тихонько заулыбался.
— Маску понырять возьмите.
— Возьмём. Беги, собирайся.
— А я уже, — сказал он и оттянул край шорт, показывая синие плавки.
— Тогда иди на кухню, там пакет на двери висит, кинь печенье и ещё чего-нибудь, а мы пока переоденемся.
Серый ускакал.
— Знаешь, — сказал Коля, — а я начинаю припоминать, как ты жил у нас всё это время.
Я молчал, как молчал всю свою жизнь, и тоже начинал вспоминать. Чтобы проверить, я подошёл к шифоньеру и открыл дверцу. На второй полке лежала моя одежда.
Комментарий к 23. Ян
Коля-вампир (рисунок автора) - https://pp.userapi.com/c840239/v840239143/6c105/cZZwBjW4pvg.jpg
========== 24. Тинк ==========
Имя моё из уст твоих исходит, как шёпот огня.
И где-то в безудержной глубине оно пробуждает меня.
Переливы волшебных мелодий,
Переходы таинственных снов,
Воплощённая магия слова,
Тишина беспечального дня.
Я вкушаю, я слушаю имя.
Я вникаю до дрожи, до дна.
Ты рождаешь меня, мой любимый.
Ты меня создаёшь из себя.
Мне весь мир говорит о тебе.
Ты звучишь в каждой капельке крови.
Все дороги ведут к тебе.
Вот и я переполнен тобою.
Имя твоё из уст моих исходит, как шелест дождя.
И где-то в предутренней тишине оно воплощает тебя.
— Как тебя зовут? — спросил Тинк.
— Крид, — был ответ из глубины сознания, словно со дна колодца.
— Куда мы идём?
— По Дороге можно прийти только к самому себе.
— Как мне помочь тебе?
— Хочешь избавиться от меня?
— Да.
— Правда за правду. Для этого тебе придётся реализовать меня, воплотить.
— Я согласен на всё, веди меня.
— Ты слышала, Дорога?
Зима — тёмное, холодное и тяжёлое время. За прошедшие полгода моя жизнь стала какой-то неправильной. Да и меня словно подменили.
Толстый мальчишка с подходящей фамилией — Булочкин — схватил меня за руку. Я боялся и старался сделать всё, чтобы он меня отпустил, пытался отвлечь его, но у меня ничего не получалось. Он больно выкрутил руку, и тут, как спасение, прозвенел звонок на урок.
— Ладно, живи пока, — сказал Булочкин и сильно толкнул меня в спину.
Я споткнулся и чуть не упал, но, ухватившись за парту, удержался. Внутри всё дрожало, и было невыносимо стыдно перед одноклассниками. Неужели это никогда не кончится? Хоть бы с ним что-нибудь случилось! Но я боялся так, что даже ненавидеть толком не мог.
Вечером я шёл из школы с одноклассником, который жил немного дальше меня. Этот меня тоже терроризировал, но иначе. Просил рассказывать анекдоты и заставлял идти на квартал дальше, чем мне было нужно. Признаюсь, мне это даже нравилось. Я специально делал вид, что собираюсь свернуть домой, чтобы меня уговаривали или силой тащили дальше. Так я ощущал, что нужен хоть кому-то. Но сегодня я не хотел идти дальше, чем надо. Внутри была безнадёжная пустота.
— Костик, я не пойду.
— Пойдёшь!
Он схватил меня за руку, я не выдержал и ударил его кулаком в плечо. В следующее мгновение я оказался на грязном, подтаявшем от песка ледяном тротуаре.
— Отстань! — срываясь и боясь, что заплачу, крикнул я, отползая от наступавшего Кости. — Отстань от меня!
Я всё-таки заплакал. Напряжение, что копилось последнее время, вырвалось наружу. Я встал и побежал, не оглядываясь, боясь, что Костя погонится следом, но он не погнался: наверное, испугался, что довёл меня до слёз.
Я пробежал сквозь чужие дворы, перелез через забор и оказался у лестницы, что вела от реки вверх. Я смотрел только под ноги и не заметил парня на верхней площадке.
— Стой!
Я вздрогнул, погружённый в мысли и уже почувствовавший себя в безопасности, потому что был почти дома. Я остановился, посмотрел на него. На вид ему было лет шестнадцать. Я его не знал. Только бы не пристал. Я смотрел на него, и странное чувство охватило меня. Я почувствовал себя защищённым.
— Ты Алексей? — строго спросил он.
— Да, — тихо ответил я.
— Иди ко мне.
Я поднялся на площадку. Он оказался почти на голову выше меня.
— Сколько тебе лет?
— Скоро четырнадцать.
— Всё правильно, — сказал он, о чём-то подумав. — Сейчас ты пойдёшь домой, переоденешься, и через десять минут я жду тебя у дороги. Ты меня понял?
— Нет, — покрутил я головой.
— Ты меня понял, — сказал он с нажимом, и я действительно понял, что сейчас зайду домой, переоденусь, сбегаю в туалет и не позже чем через десять минут выйду из дома.
Так и произошло.
*
Он стоял под старой грушей, что росла у поворота дороги.
— Пойдём, — сказал он и взял меня за руку.
Я уже почти забыл, как это — ходить взявшись за руки. В голове всё туманилось. Я не соображал, что происходит. Не замечал дороги. Мы шли напрямую через кварталы, через заброшенные дворы, покрытые снегом с торчащими из него сухими стеблями травы, между покосившимися сараями. Быстро темнело. Я двигался вслепую и понимал, что без руки, крепко сжимавшей ладонь, я бы давно упал или во что-нибудь врезался. Мы пролезли через очередную дыру в заборе и оказались в тёмном саду. Летнем саду! Это было безумие. Пахло яблоками и грушами. Плоды в изобилии валялись на земле.
— Опять не собрали, — проворчал он.
Впереди появился свет. Он исходил от фонаря, что висел над деревянными ступенями, ведущими на широкую веранду большого двухэтажного дома. На ступенях, взявшись за руки, сидели мальчик и девочка.
Они зачарованно смотрели на кружившихся вокруг фонаря бабочек. Нас заметили, только когда мы вошли в круг света.
— Альтиа, — сказал мальчик и радостно заулыбался.
— Привет!
— Новенького привёл? — спросила девочка.
Альтиа, словно нехотя, кивнул, и мы проследовали дальше. В доме полумрак, тихо и тепло. Откуда-то слышался детский смех и негромкий разговор. Мы прошли по коридорам, потом по лестнице на второй этаж. Там нам встретилась ещё пара детей, но они нас словно не заметили.
Альтиа открыл дверь, и я увидел небольшую комнату. У окна стояли письменный стол и два стула. На стенах полки с книгами, у двери шифоньер, а на полу тёплое одеяло. Больше в комнате ничего не было.
— Разуйся здесь, — сказал, снимая кроссовки, Альтиа.
Я разулся, и мы вошли. Он усадил меня на стул. Сел напротив меня и наклонился вперёд. Наши лица почти соприкасались.
— Слушай внимательно, — тихим и напевным голосом сказал он. — Я Альтиа, владыка Дома, где мир и детство совершают таинство любви, весёлым смыслом наполняя воздух и обнажаясь до крови. В моих руках к тебе прикосновения, они нежны и уведут тебя из мира вечной боли в мир покоя, где есть любовь, а также ты и я.
Его плотно прижатые к моей груди ладони двигались в такт дыханию, и словно жар от горящих углей проникал сквозь кости грудной клетки, входил в лёгкие, а затем огненной кровью врывался в бьющееся сердце, принося наслаждение, становившееся столь сильным, что начинало причинять боль. Я закрыл глаза. Я был весь мокрый от выступившей испарины. Пламя захватило голову, сознание, веки пекло. На глазах выступили слёзы и побежали по щекам.