— Я бывал и видел очень много дивных мест, они наложили на меня свои отпечатки. Не бойся меня, Лин. Я пришёл сюда, чтобы встретить тебя и помочь. — Я не знаю, что ему ответить, не понимаю, кто он и какое имеет ко всему происходящему отношение. — Я помогу тебе догнать Тучу. — От его слов всё внутри меня будто приходит в хаотичный пляс. Мир закручивается против часовой стрелки, и я понимаю, что падаю со стула. Тинк успевает подхватить меня и усадить на пол. — Всё будет хорошо, ты только не сопротивляйся.
Он, успокаивая, гладит меня по руке. Мне видится, что между моей рукой и его ладонью проскакивают электрические искорки. А потом другая его рука опускается мне на лоб, и мир кружит вокруг меня сплошным потоком. Я запрокидываю голову и смотрю вверх. Вместо потолка над нами Туча. Я чувствую её сосущую душу ярость. В глубине Тучи сверкают молнии. Словно в замедленной съёмке, одна из них удлиняется и летит прямо в меня. Обнимая, Тинк старается укрыть, защитить меня от неё. Когда молния ударяет ему в спину, его глаза распахиваются от боли, и всё происходящее замирает, как в стоп-кадре. Я вижу бегущего к нам маленького мальчика. Но бежит он не по земле, а словно сквозь пространство, приближаясь откуда-то издалека. В голове раздаётся шёпот: «Не смотри мне в глаза, зажмурься». Я пытаюсь двинуть веками, и у меня получается. Глаза закрываются. Детская ладошка опускается на плечо, и я вспоминаю, я вновь переживаю…
*
Костик скакал на заднем сиденье рядом со мной. За окнами машины сгущалась темнота самой короткой летней ночи, а в небе сверкали молнии. Ливень шёл сплошной стеной.
— Костя, успокойся, и пристегнитесь, — сказал его отец, которого раздражало и отвлекало поведение сына.
Я послушно пристегнулся, как только мы сели, и вёл себя очень тихо. Я не любил конфликты, а напряжение нарастало. Сверкнула молния, ударил гром.
— Вот это да, — сказал Костя, опять подскакивая. Облокотившись на спинки сидений, он наклонился между ними вперёд.
— Мы спешим, — сказала его мама. — Посиди спокойно, не отвлекай папу. Смотри, какой ливень.
Я протянул руку, чтобы коснуться плеча Кости и попросить сесть, пристегнуться. В это время машина стала входить в поворот. В вышине утробно урчала Туча. Колёса заскользили по мокрому асфальту. Время замедлило бег. Мы летели в кювет. Я всё-таки дотянулся до плеча Кости, и он обернулся. Я увидел его глаза. А машина, перевернувшись на бок, врезалась крышей в железобетонный столб прямо над его головой. Голову и тело Кости смяло. Полетели осколки стёкол. Я словно со стороны наблюдал за тем, как моё тело лихорадочно отстёгивает ремень и выбирается вверх в разбитое окно. А внизу дождевая вода смешивалась с кровью моего друга. Я знал, что он мёртв и его родители тоже, потому что видел, что от них осталось. Скользя и падая, я вскарабкался по насыпи на дорогу, вышел на асфальт, распрямился и начал кричать безудержно и безумно. По лицу хлестали струи дождя, летящие из вечного мрака разверзшейся Тучи. А потом я сделал шаг по Дороге, ещё один, и ещё, туда, где, как я думал, есть люди, туда, где мне слышались голоса, их голоса…
*
Я вновь осознаю себя под Тучей, пожирающей души. По голове, плечам и спине хлещет ливень. Тинк безжизненно висит на моих руках. За спиной стоит мальчик.
— Вперёд! — говорит он.
Я с трудом поднимаюсь, держа Тинка на руках, и делаю шаг. Просто вперёд. Вверху, словно бешеный зверь, беснуется Туча. Я двигаюсь с закрытыми глазами, гром отдаляется, а босые ноги ступают по густой траве. Кажется, что мы поднимаемся по склону. Всё это время я ощущаю за спиной присутствие мальчика, не позволяющее свернуть или остановиться, сметающее все мысли об отступлении. Только вперёд!
— Стой, — наконец произносит он.
Я останавливаюсь, понимая, что у меня не осталось ни капельки сил, но продолжаю держать Тинка в кричащих от перенапряжения и боли руках. Спину с поясницей ломит, обессиленные ноги дрожат и подкашиваются.
— Мы пришли, можешь открыть глаза.
Передо мной большой деревянный дом с широкой верандой. От него к нам бегут дети. Помогают опустить Тинка на землю. Я с трудом разгибаю руки и падаю с ним рядом.
— В круг Гран его, — командует мальчик.
Тинка уносят.
— Его душа вернётся по Дороге и с помощью круга Гран оживит тело. Успокойся, он сильный мастер. Пойдём в дом, тебе надо отдохнуть.
Но я продолжаю лежать в траве, чувствуя, как что-то меняется во мне и одновременно с этим высвобождается. Это длилось всё время, пока я шёл по Дороге, и вот сейчас завершалось. Я сажусь и смотрю в обращённые на меня глаза. Обычные тёмно-серые глаза.
— Ты молодец, — говорит он и улыбается, протягивает руку, помогая подняться, и, не выпуская ладони, ведёт в Дом.
*
Я сплю и вижу во сне, как вернулись со двора Габриэль и Ами.
— А где же Лин и Тинк? — удивлённо спрашивает Ами, глядя на опрокинутый стул.
— Они ушли, — спокойно и немного устало произносит знахарь, — ушли своей Дорогой. Ами, тебе тоже пора идти домой, чтобы успеть до темноты.
— Жаль, — вздыхает Ами, — он мне очень понравился, хотел бы я иметь такого друга.
Потом я увижу Тинка, живого и невредимого. Он сидит в саду и задумчиво смотрит в неведомую даль, вертя и покусывая травинку. Затем, словно приняв решение, поднимается и направляется к дому. Долго идёт внутри какими-то нескончаемыми коридорами, пока не останавливается напротив коричневой деревянной двери.
— Не отставай, — бросает он, и я понимаю, что обращается он ко мне.
Сон обретает плоть, и я оказываюсь рядом с ним, чувствую тепло его тела. Он толкает дверь, и та распахивается в вечерний сад.
По кронам деревьев скользят последние лучи солнца. Мы идём среди трав и треска цикад. Подныриваем под низкие ветви деревьев, продираемся сквозь колючий кустарник и выходим на поляну.
— Иди, — говорит Тинк и пропускает меня вперёд. — Всегда удивляло это место. Когда бы я сюда ни приходил, здесь всегда был закат и начиналась самая короткая ночь лета. Теперь я понимаю, почему так — это место ждало тебя. Он сейчас распустится, твой волшебный цветок — Лиин.
Цветок растёт в самом центре сада. Я наблюдаю, как раскрывается нежный бутон, будто маленькое детское сердце в любви. Протягиваю руку и касаюсь невесомых алых лепестков.
— Срывай и загадывай желание, — произносит за спиной Тинк.
Я сжимаю, тяну тонкий стебелек и… отпускаю.
— Что же ты?! — спрашивает Тинк.
— Убийством никого не вернуть, это неправильно, — отвечаю я, бережно касаясь чуть поникшего цветка.
Солнце скрывается за горизонтом. Стремительно сгущаются сумерки. Я готов уйти. Сердце наполняется воздушной красотой Лиина и безысходной печалью, и тут мне на ладонь падает алая капля лепестка.
*
Костик прыгал на сиденье рядом со мной. Времени не было. Я схватил его за плечо и усадил на место. Попытался пристегнуть ремнём, а он мне мешал, отталкивал руки. У меня ничего не получалось. Тогда я размахнулся и влепил ему хлёсткую пощёчину. Он прижал ладонь к щеке, глаза наполнились слезами.