— Ты прав любимый, ты прав, — тихо проговорила женщина.
— Не могу на это смотреть, — Юрий и Роза с недоумением уставились на Христиана. — Я не могу это слушать. Ты уважаемый дядя когда-то пригласил ее в гости, клялся беречь! А Вы Розалия ее мать, которая даже не попыталась полюбить своего ребенка. Мне тошно с вами сидеть!
Христиан вытер губы салфеткой и буквально вылетел из столовой.
— Вернись немедленно! — крикнул племеннику вслед Юрий, но Моссада-младший даже не обернулся.
В последние дни Христиан плохо спал. Он постоянно думал о Лекс и их последнем разговоре. Только сейчас гордец понял, что давно уже полюбил свою сестренку. Если бы он не вел себя как последний дурак, то она давно бы была его девушкой.
Оборотень поднялся на второй этаж. Ему почему-то хотелось взглянуть на портрет Франчески Моссада-Кристол — самой известной бунтарке в их семье. Он подошел к картине и долго всматривался в черты ее лица.
— Если бы ты была сейчас тут, — обращаясь к изображению, произнес вервольф. — Кажется, я совсем запутался. Мне нельзя быть с ней. Дядя меня воспитывал, обеспечивал, я не могу предать его. Черт, черт, черт!
Парень стукнул кулаком по стене и, буквально перепрыгнув лестницу, ворвался в свою комнату. Он понимал, что хочет сейчас ехать к Лекс, рассказать какая опасность ей грозит, но было глупо даже думать об этом.
— Я помогу тебе сегодня, Алекс, — тихо прошептал он, — Ты не умрешь, любовь моя!
(Гротерский дворец. Час до битвы)
В одном из кабинетов здания-дворца сидели Эммануил Ернст и Винсент Лагранж. Их кресла стояли друг напротив друга. Правая рука верховного мага была приложена к виску старейшины, то же самое делал и его собеседник. Это называлось мысленным общением, лучший способ, чтобы никто не подслушал твой разговор.
— Вы уверены, о великий, что Хоуп выполнит нашу просьбу? — спросил Лагранж.
— Более чем, мой дорогой Винсент. Твоя задача до последнего распалять жажду власти у Артура и столкнуть его с Юрием. Когда эти два червяка уничтожат друг друга, мы будем править обоими городами, а потом сможем забрать их армии в распоряжение Совета, — ответил ему председатель.
— Это было бы высшим благом!
— Что ж, я щедро вознагражу тебя мой дорогой, ты будешь моим приемником. Я так решил!
Тут Винсент Лагранж прервал контакт и опустился перед верховным магом на колени.
— Я не достоин такой чести, — благолепно произнес он.
— Встань сейчас же, с этого момента ты мой нареченный сын, — с улыбкой сказал ему Эммануил Ернст, — а теперь ступай. До битвы остался час. Нам пора трогаться.
Лагранж низко поклонился и вышел из кабинета. Он направился к Артуру, думая по дороге: «Старый дурак, свое я возьму и без тебя. А когда Кристол и Моссада поубивают друг друга, то заберу всю власть в свои руки».
Глава 16. Сдавайся или умри!
Мы прибыли на место битвы. Я стояла на краю холма и задумчиво смотрела вдаль. Сознание с трудом понимало, что скоро зеленая трава и белый снег окрасятся кровью павших. «Возможно, сегодня здесь будет лежать и моя голова», — подумалось мне.
— Волнуешься? — Шейла подошла и взяла меня за руку.
Я обернулась и посмотрела в глаза подруги. Один вопрос так и вертелся на языке.
— Скажи мне, Шейла, тебя не смущает, что на стороне противника находится Влад? Что если придется его убить?
Подруга молчала. Я прекрасно понимала ее чувства и этого очень боялась.
— Лекс, — Метьюс вывела меня из легкого оцепенения. — Я прошу тебя, постарайся, чтобы мой брат был жив. Я умоляю тебя!
— Шейла, — в моей душе поднялся ураган эмоций, — я даже не знаю, останусь ли сама в живых. Но если что-то будет от меня зависеть, будут приняты все меры, чтобы твоего брата не трогали.
Я отвернулась от подруги и пошла к своему войску. До начала битвы оставалось пятнадцать минут. Пока я мило беседовала с Метьюс, Оттом и Мейс раздавали бойцам маленькие флакончики с зельем на связь.
— Все готово? — спросила я у бывшего старейшины.
— Да госпожа.
— Теперь надо распределить, кто готов обезвредить Тита и Инессу. Каждого зелья по два флакона.
— Позволь мне, — Жак Феррас был тут как тут. Я улыбнулась, увидев его наряд: кольчуга, шлем и маленькие латы. Неизменным атрибутом этого костюма был тяжелый стальной меч и арбалет с деревянными стрелами. Ни дать не взять — средневековый рыцарь. Впрочем, так была вооружена вся моя армия.