— Не давай ему...! — крикнул сзади отец, которого солдаты оттесняли подальше от Провала. Принц своим магическим зрением видел сейчас и то, что было перед ним, и что было позади, и что будет через мгновение.
Младший не понял, что хотел сказать отец, но Старший сделал несколько шагов назад и медленно встал прямо перед красным глазом, который начал обретать четкие очертания. Шепот бездны на мгновение затих. По крайней мере, остальные перестали его слышать, солдаты задвигались быстрее, словно спала какая-то сеть, окутывавшая их.
А принц, побледнев до синевы, с дрожащими губами что-то быстро шептал — никто не понимал, что именно, но этот шепот сейчас был слышен так же ощутимо, как и шепот бездны. Младший не понимал, что происходит — маги Королевского холма всегда действовали молча и быстро, они никогда не говорили никаких слов, они не стали бы тянуть время, как сейчас это делал принц. Маги, придя в себя после удара, тоже стояли, напряженно выпрямившись. Они понимали? Помогали брату? Или что? Младший не понимал, он озирался, глядя то на отца, то на магов, то на Тэриньяльта — но никто не смотрел на него, а сказать хоть слово было страшно — что-то творилось сейчас, и нельзя было разрушить это, никоим образом нельзя. И в это мгновение все его смятение, растерянность и страх слились в одну беспощадно четкую и ясную мысль — «я сейчас могу потерять брата».
«Я люблю своего брата».
Красный глаз в бесформенной серой плоти начал обретать взгляд. И направлен он был на Старшего.
Младший ощущал, что сейчас счет идет на мгновения — либо взгляд обретет полную силу, и тогда — конец, или брат успеет раньше... что успеет? Он не выдержал.
— Не смотри...!
Отец резко закрыл ему рот ладонью.
— Молчи, — еле слышно прошептал король и крепко обнял сына за плечи.
В воздухе дрожала незримая пуповина, связывавшая теперь принца и глаз. А потом она вдруг лопнула, и глаз расплылся, как капля крови в воде, и серое нечто опало, теряя форму. Напряжение не просто исчезло — от него осталась огромная непривычная пустота, словно из сути Провала вырвали огромный кусок, и теперь Провала стало меньше.
Старший стоял где был, по-прежнему глядя в черноту. Младший первым подбежал к брату. Того била мелкая дрожь, он был весь в поту и криво усмехался, глядя остановившимся взглядом в Провал.
— Брат! — тряхнул его за плечи Младший. По щекам его бежали слезы, но ему было все равно.
Старший вздрогнул, резко, как птица, повернул голову.
— Никогда такого не было, — истерически подхихикивая, пробормотал Старший. — Уведи меня отсюда.
— Что? Чего не было? — дрожащим голосом спрашивал Младший.
— Оно не умерло... Оно запомнило меня... уведи меня, пожалуйста... Я плохо вижу.
Младший растерянно огляделся по сторонам. Шепот бездны умолк, люди говорили чересчур громко и возбужденно, как всегда бывает после тяжелого напряжения. Отец не подходил к ним, он стоял в полудюжине шагов и смотрел на них с каким-то непонятным лицом. А подошел к ним старший Тэриньяльт. Он постоял, глядя в Провал, затем резко опустился на колено перед Старшим.
— Я, — неожиданно громко прозвучал его спокойный голос, — Арнайя из дома Териньяльтов, приношу клятву верности на жизнь и на смерть Старшему принцу и наследнику Лунного дома. Да будет услышано богами в снах, да знают Ночные и Дневные. Я твой человек.
Король молча кивнул, руки его чуть заметно дрожали.
Уже потом, наверху, отец сказал:
— Тэриньяльты признали твое старшинство. Великая победа. Теперь я спокоен.
Приснопамятное стояние у Провала имело три последствия.