— Из девчонки беса всё-таки изгоните, а то жаль, ладная девка, а пропадёт, — подвёл итог под разговором Савелий.
Мы пообещали, что как только вернёмся домой, так сразу попросим отца Анатолия, нашего главного, провести обряд экзорцизма. Дальше мы обсудили другие наши дела. На торговлю московиты были согласны, а вот идею союза они отвергли сразу. Впрочем, мы и не настаивали. Нам хватало и своих заморочек.
В самом конце разговора Савелий, сын Митрофанов, нас порадовал. Так как мы рассказали из-за чего разругались с ромеями, то он нас поддержал.
— Да. Про землю обетованную, что эти бесы, которые под греков рядятся и нам говорили. Только правы вы, обман всё это. Отвлекают они от своего логова.
— Любопытно, — я почесал подбородок. — И с чего вы это взяли?
— Да как же. Мы от франков австразийских слышали про те божьи двери, что прямиком в ад бесовской ведут. А уж как они их нашли, то я не ведаю. И врут, что никто оттуда не возвращался. Вернулся один от франков. Правда, он с глузду съехал и толком, что там видел объяснить не может.
Мы переглянулись. Потом поблагодарили Савелия сына Митрофанова и условившись о дальнейших контактах, пошли во флаер. Первым делом Диана забрала у нас запись совещания и внимательно его изучила.
В этот раз собираться в медотсеке мы не стали. Довнарович с Форугой и прошлый раз с трудом стерпели, не стоило дальше их раздражать. Тем более что девчонки по характеру начали походить друг на друга. А точнее, Яна стала подражать привычкам Яси. Да и Столярова сама прихромала.
Правда, поговорить удалось не сразу, а после того как все собрались, да ещё и просмотрели переговоры. Поэтому начали только через час.
— Все обратили внимание на этот момент? Это их блаженный, каким-то образом учуял то, что в Диану вживлено оборудование Предтеч. Сформулировал он это по-своему, но факт остаётся фактом.
— Психиатрия не мой конёк, — протянула Довнарович. — Однако могу сделать предположение, что сумасшедшие видят что-то, ну не знаю, какое-то особое излучение от этих приборов, которые я вставляла в дурную головушку этой мадам.
— Тогда как он различил полностью искусственное создание вроде ромейского посла и нашу Дианку, у которой просто вживлён в голову искусственный интеллект? — задалась вопросом Форуга.
— Но с чего ты взяла, что тот посол был сродни псевдоимперцам? — не понял я.
— Откуда мог взяться гемоциан у высшего млекопитающего? — вопросом на вопрос ответила девушка.
— Теоретически это возможно, — вмешалась Довнарович. — Но на практике такой человек будет выделяться. Этот же посол ничем себя не выдал, пока его не полоснули ножом.
— Всё это ерунда, — замотал головой Кузьмичов. — Кровь, не кровь, кто из них бес, а кто одержим. Ну, вычисляют каким-то образом аборигены наблюдателей от Детей Предтеч, нам-то что до этого?
— Чисто научный интерес, — парировала Яська.
— Как вернёмся, покажите её нашим сумасшедшим, — замахал руками спецназовец. — Или эту, с Гарьерга. Сейчас у нас другая забота.
— Да, — кивнул я. — Тот таинственный франк, который выжил, побывав в запретном портале.
— Найти и расспросить, — поддакнула Столярова. — А потом примем решение, куда летим.
— Решение они примут, — проворчала Яся. — Нет, ребята, сначала к франкам, а потом домой.
— Довнарович, не наглей, — сказал я. — Решение будем принимать по результатам.
Яська фыркнула, как будто давая понять, что она всё равно будет настаивать на своём. На том мы и разошлись, и направили свой звездолёт в систему Австразии, чтобы найти злополучного франка, который сходил в таинственный портал, а потом сошёл с ума.
Диану мы предусмотрительно оставили на борту звездолёта. Столярова по-прежнему передвигалась с трудом, поэтому, скрепя сердцем, я взял Катю Новикову. Два раза напомнив, что от её действий зависит дальнейшая судьба. Она испуганно кивнула и не стала доставлять нам никаких неприятностей.
С австразийцами мы провозились два дня. Дипломатическая часть зашла на ура, вообще без каких-то проблем, а вот на просьбу дать нам поговорить с безумцем, они начинали юлить и вообще делали вид, что не понимают, о чём мы говорим. В конце концов, они, скрепя сердцем, признались, что стараются лишний раз не вспоминать о дурачке, который ныне живёт, где-то в районе собора святого Фомы и кормится подаянием. И вообще, они сомневаются, человек ли он. Потому что бедолаги не было тридцать лет, а он не постарел ни на день. Хотя отцы-инквизиторы вынесли свой вердикт: сё человек.
Вот в этот момент бы мне отказаться от дальнейших планов, но я даже об этом не стал задумываться. Сотрудники инквизиции сопроводили меня до собора святого Фомы.
— Удивительно, но жители второго круга, поголовно религиозны, — заметила Новикова.
— Как раз неудивительно, — пояснил я. — По их собственному мнению они же воюют с дьявольскими отродьями. Логично, что на таком фоне усилится церковь. И как ты помнишь, в первом круге тоже сильно жреческое сословие. Правда, там оно скорее жречески-воинское. Но то местная особенность.
Вообще, Реймс нам понравился. Несмотря на столичный статус, выглядел он как-то уютно, если не обращать внимания на нищих и грязь на немощёных улицах. Ряд средневековых привычек, вроде выливания на улицу содержимого ночного горшка был успешно изжит, ну как минимум в центральных кварталах города и можно было ходить спокойно, наслаждаясь готической архитектурой, которую потихоньку стали разбавлять индустриальной.
Безумца звали Клодиусом или Клодом, если по-простому. Был он невысок и действительно относительно молод, хотя и полностью седой. Он смотрел на нас равнодушно, но по сторонам оглядывался настороженно, как будто ожидая в любой момент нападения.
— Нам не удалось ничего от него узнать, — заметил инквизитор.
— Вы не знали, что спрашивать, — отшил их я.
Инквизиторы заухмылялись, приняв мои речи за ненужную браваду, и оставили нас. Впрочем, я был не уверен, что они не оставили рядом кого-то с хорошим слухом. Я кивнул Довнарович, мол, действий и она заговорила с ним.
Говорили, вернее, в основном речь вела Ярослава, минут двадцать. Она вообще не спрашивала Клода о том, что нас интересовало. Просто выясняла его состояние и нельзя ли ему что-то дать из нашего арсенала, развязывающего язык средств.
— Биохимия, здесь бессильна, — наконец сказала она, отвлёкшись от пациента. — Он пребывает в некоем своём мирке. Мы просто выжжем ему мозги, но так ничего и не узнаём.
Я нахмурился. Посмотрел на членов отряда.
— Вообще, ничего нельзя сделать?
— Попробую, — вздохнула девушка, засучивая рукава. — Но и вы будьте наготове. Вот если что…
Яся вручила нам шприц с успокоительным, который, мы подумав и, передавая друг другу, вручили самой младшей по званию — Кате. Довнарович лишь покачала головой и ничего не сказала.
Она стала вводить безумца во что-то вроде транса. Нет, не гипнотизировала, но очень близко к этому. Он с интересом следим за её действиями, а потом взгляд его помутился.
— Что там за запретными дверями? — наконец спросила она.
— Ничего. Мрак. Холод. Пустота. Чудовища во тьме. И нет звёзд, — ответил безумец и тут же забился в падучей.
Мы с трудом успокоили его.
— Не нравится мне это, — наконец вздохнула Яся. — Ребят, может быть всё-таки для начала домой? Посоветуемся с учёными, что это может быть, а потом…
— Суп с котом, — оборвал её я. — Что изменит? Ничего нового нам учёные не скажут. Они даже не поймут, о чём он говорил.
— Привезём к нему толкового психиатра, — настаивала Довнарович. — Хотя бы того, усатого, который Дианку осматривал. Я уверена, он ему мозги хотя бы частично вправит.
Но я принял решение и не собирался от него отступать. Поговорив напоследок с австразийцами и договорившись о дальнейших контактах, я приказал направить звездолёт в систему, где находился запретный портал.
— Наземный, — выдохнула Марина. — Что делать будем? Пешком пойдём или полетим?
Диана, которая влезла в кабину пилотов, наплевав на протесты Столяровой, уже оправившейся от ранения, внимательно пригляделась.