Рубина Дина
Дети
Дина Рубина
ДЕТИ
Израильские дети кошмарны.
То есть они, конечно, милые, красивые и раскованные ребята, но не приведи Бог оказаться вам в автобусе на заднем сидении в окружении пяти-шести этаких симпатяг. Полагаю, самым сильным вашим чувством на протяжении всей поездки будет чувство благодарности Судьбе за то, что вы состоите членом больничной кассы.
Да нет, ничего особенно злостного и преднамеренного, ничего кровожадного у них и в мыслях нет! То, что вас крепко потопчут, так это просто они вскакивают, непоседы, и прыгают, словно кенгуру в прерии, по сидениям. Могут плюхнуться к вам на колени, и задрав вверх ноги в кроссовках сорок второго размера, очень непосредственно рассмеяться. Просто они веселые и раскованные.
То, что вы оглохнете на ближайшие семь лет жизни - это тоже пусть вас не смущает. Потому что никто специально, из преступных побуждений, вас не травмировал. Да, наши дети любят петь исступленным транспортным хором, весело визжать на запредельных звуковых колебаниях и орать, как пятьдесят иерихонских труб, собранных вместе. Да что там говорить: просто они веселые и раскованные.
Представьте себе: вы приезжаете из, мягко говоря, непростой страны России, где не последней проблемой является проблема молодого поколения: преступность малолетних, жестокость подростков, потеря нравственных ориентиров...ну, и прочие прелести. Это так, конечно. Но все-таки...Если не касаться крайних случаев, следует признать, что в России все же существует ...как бы это выразиться поточнее... субординация поколений, некое возрастное расстояние, разделение круга тем, разграничение отношений. Да что там говорить - не нами сказано впервые: отцы и дети! Скажем проще - место в трамвае балбес старухе все-таки уступит. А не захочет - ему укажут, да еще пристыдят.
Здесь, в Израиле, такой возрастной субординации не существует в принципе. Десятилетний мальчик будет разговаривать с вами, как со своим сверстником. И не только потому, что в иврите нет обращения к человеку на "вы". Ваш почтенный возраст ни в коем случае не помешает мальчику делать и говорить то, что он считает нужным. И вообще - ваш возраст отнюдь не основание для ущемления его права получить от жизни все удовольствия.
Это не хамство. Это - следствие брутальности всего общества. Одно важное добавление: все вышесказанное не исключает приветливости, и даже дружественности, и даже фамильярности, - как дополнительного оттенка всеобщей простоты.
Спустя несколько недель после приезда я в замешательстве стояла посреди улицы Яффо - разыскивала какую-то организацию - задрав голову, читала по складам названия на табличках.
- Есть проблемы? - пропищал кто-то подо мной. Я опустила взор. Клоп лет девяти, худенький, носатый, этакий иерусалимский Буратино покровительственно и спокойно смотрел на меня снизу вверх, явно собираясь руководить моими действиями, если я попала в затруднительное положение.
- Что ты, никаких проблем! - удивилась я, и он кивнул и побежал по своим делам.
А я смотрела ему вслед и думала - с каким вопросом мог бы ко мне на московской улице обратиться его сверстник? "Тетенька, который час?", или спросить - как найти такую-то улицу, или - что крайне редко случалось выклянчивать у прохожих медь ("тетенька, я деньги потерял, до дома доехать не могу...") - но это особо предприимчивые и артистичные, я таким всегда давала деньги - за талант.
Но - с покровительственным спокойствием интересоваться - не нужна ли взрослому человеку помощь? С какой стати? Ему бы в голову не пришло переступать эту субординационную черту.
И другая картинка.
Еду в пустом автобусе. Кроме меня в салоне только мальчик лет десяти коротко стриженный, со скучающей рожицей. Он полулежит, вытянув ноги на противоположное сиденье. Я впервые еду к друзьям на их новую квартиру и боюсь проехать нужную остановку. Поколебавшись, решаюсь спросить у мальчика.
Две-три секунды он изучает меня, не снимая ног с сиденья, не меняя ни позы, ни выражения лица. Думает? Не знает? Знает, но не желает ответить?
Наконец, качнув кистью руки, расслабленно свисающей с приподнятой коленки, он говорит мне лениво, но вполне доброжелательно:
- Спроси у водителя, беседэр?
И я - делать нечего - хватаясь за поручни, бреду к водителю, выяснять - на какой остановке мне надо выходить. После чего долго размышляю о юном паршивце, пытаясь проникнуть в ход его ленивых мыслей, угадать мотивацию поступка и предположить причины, по которым он... и т.д.
А между тем, скорее всего, невинное дитя просто не знало - на какой остановке следует выходить этой тетке странного, как и все "русские", вида. Его российский сверстник повел бы себя иначе. Он бы сказал "не знаю"; тот, кто повоспитанней, сказал бы "извините, я не знаю"; интеллигентный мальчик из хорошей семьи попытался бы помочь, спрашивая у других пассажиров. Скорее всего, мне бы все равно пришлось обратиться к водителю. Что и посоветовал сделать юный израильтянин - без лишних слов и ненужной суеты - с какой стати суетиться? А в сочетании с обращением на "ты" все это и дает тот непередаваемый эффект особого левантийского хамства - впечатление, складывающееся не из грубых слов, а из этой лени, нежелания суетиться, будь перед ним хоть Мессия, на белом осле въезжающий в Иерусалим...
Так вот, - израильские дети...
Бедные бывшие советские учителя, вызубрившие здесь иврит и сдавшие сложный экзамен на право преподавать...Не все они, добившиеся таким трудом этого права, остаются работать в средней израильской школе. Не в силах вынести душа советского педагога этого свободного разгуливания по классу посреди урока, этого полуприятельского-полунасмешливого обращения ученика к учителю, этого гипертрофированного и тщательно оберегаемого всем обществом чувства личной свободы и человеческого достоинства каждого сопляка.