Он ходил по бесконечным коридорам и размышлял. Я проиграл, думал он. Теперь это территория Лейси. Он приглашает сюда своих друзей. Доктор все с большим недоумением наблюдает за тем, что здесь происходит. Ли запирает свою дверь.
Или она запирается только от меня?
Холодная белая луна повисла как широко раскрытый немигающий глаз в высоких окнах в конце коридора. Тобайас неотрывно смотрел на нее. Что за гнилое, гнусное небесное тело. Как и прочие мертвые миры. Кто может верить в Бога? Или евреи страдают слабоумием? Как может хоть кто-то верить во что бы то ни было?
Негромкие голоса, доносившиеся снизу, из лестничного колодца, нарушили его размышления. Тобайас недовольно посмотрел на часы. Почти три. Что за хулиганье? Он ощупал карман и впервые за несколько недель почувствовал прилив адреналина. На мгновение его переполнил праведный гнев. Да, сейчас он спустится и выскажет им все. Поставит их на место. Паразиты. Тунеядцы. Он начал решительно спускаться по лестнице. Через два пролета он узнал голоса. И отпрянул к стене. Отсюда он мог различить Ли — она сидела на краешке стула как испуганный зверек. Рядом в плетеном кресле непринужденно расположился Джек Лейси, задрав одну ногу и мерно раскачиваясь.
— Все кончено, Лейси.
— Ты так думаешь? Размякла? Размякла и разжирела? Я тебя предупреждал — материнство расслабляет.
— Я тебя не боюсь.
Лицо Лейси раскололось в добродушной гримасе, тонкие губы раскрылись, обнажив ровные белые зубы. Он улыбался, раскачиваясь взад-вперед в скрипящем кресле.
Тобайас стоял на ступеньках и слушал. Испуганный. Зачарованный, как мальчишка-соглядатай. Незримый шпион Мендеса, затаившийся на своем посту. Неприятно, что и говорить. И все же он не мог заставить себя подойти и сказать: «Прекрати! Оставь ее в покое. Убирайся!» Не мог. Он просто замер, остолбенел. И слушал.
— Что это?
— Птичий пистолет. Для беленькой-пребеленькой птички. Ли, ты моя пленница.
— Ладно.
— Скажи что-нибудь. Если можешь.
Ли молчала, и Лейси удовлетворенно улыбнулся.
— Не можешь? Вот видишь, твой дух ослаб. В тебе не осталось ничего от прежней Ли. И зачем я только с тобой вожусь? Ты просто скучна, Ли, скучна…
— Ну и пусть.
Лейси наклонился ближе к ней и что-то прошептал. Что, Тобайас не расслышал.
— Ни за что, — сказала Ли.
— Когда-то ты была не против взлома.
— Ну да, тогда это было просто для забавы. А кроме того, — Ли поколебалась, — я должна была свести с ними счеты.
— Ага, опять твоя святая мамаша.
— Если хочешь. Эти засранцы мучили ее, смотрели на нее свысока. Все из-за ее происхождения. Их легко ненавидеть. Они всегда преуспевают.
— Не будь так уверена. В некоторых странах им скоро придется спасаться бегством.
— Да ты просто ребенок, Лейси. Их деньги в безопасности, в каком-нибудь швейцарском банке. Они-то всегда выкрутятся.
— Мендес выкрутился.
— Да? И это все, что тебе о нем известно. Во всяком случае, это дом моей матери, — сказала она. — А потому, что бы ты ни задумал, забудь об этом.
— Я не думал ничего спереть, — сказал он. — Ты лучше дослушай меня. Если ты еще сочувствуешь нашему Движению…
— Это они-то — Движение? Эта шваль, что здесь ошивается?
— Нет, я говорю обо всех матерях, которые не могут накормить своих детей. И обо всех детях, у которых вовсе нет матери. Их не надо искать далеко, они рядом. Разве ты забыла? В лачугах под Марселем, в хижинах из жести, вот где они живут, ищут объедки в мусоре. Ты понимаешь, что для них можно сделать на этот миллион?
— Какой миллион?
— Слушай меня внимательно, — сказал Лейси.
И она слушала. Они говорили совсем тихо. Тобайас ждал, его снедала тревога. Он снова вспомнил слова Мендеса. Мое зеркальное отражение. Мой демон. Надо действовать. Вмешаться. Принять меры. Но он был парализован. Он хотел узнать, что же скажет Ли.
Она заговорила твердо и зло.
— Написать? О деньгах? Нет, не стану.
— Не станешь? Это почему же? Он от этого не обеднеет. Если заплатит, я никого не трону. Эти деньги не для меня.
— Я знаю, для чего.
— И ты уже помогала. Эти люди все еще там.
— Это было не всерьез, — голос Ли звучал мрачно.
— А я говорю всерьез.
— Алекс не поддастся шантажу. И я тоже.
— Не будь дурой, — сказал Лейси. — Посмотри на свой живот и на свои пухлые белые сиськи. Какая из тебя героиня? Знаешь, что я с тобой могу сделать? Выбить зубы. Расписать лицо ножом.