Мы метались по позиции, не зная, куда пристроится, где спрятаться. Побежим вперёд, тут же перед нами вздыбиться от взрыва земля, отбросит назад, оглушит, и мы побежим назад, а там та же ситуации.
Наконец мы добежали до стены какого-то дома, прижавшись к ней, стали ждать окончания миномётного обстрела.
Последняя мина упала через десять минут после начала обстрела, масштабы поражали. На земле живого места не осталось, воронка на воронке, а количество лежащих, присыпанных землёй или разорванных в клочья трупов сосчитать было сложно. Многие были контужены, били себя по ушам, в надежде обрести утраченный слух.
Наши укрепления, которые можно было назвать баррикадами, были почти уничтожены. За редкими исключением, оставались покореженные металлические конструкции, как например наша и несколько других машин. Мусорные баки, большие бочки или ванные были смяты или вообще разорваны.
По хорошему нужно было помочь раненым, но мы сами по большому счёту таковыми являлись. Мало что слышали, лица наши были иссечены мелкими царапинами и порезами от осколков. К тому же моя нога теперь нещадно болела.
Я сделал несколько шагов вперёд, наступил на что-то и остановился. Начал оглядывать вокруг, как неожиданно получил толчок в бок, из-за чего неплохо так приложился плечом о землю. Во мне горело жуткое желание встать и отомстить обидчику, но приподнявшись, я не стал этого делать.
Оказывается, я стоял на чьей-то оторванной по плечо руке, и сейчас к ней приближался немного окосевший мужик, у него не было левый руки, она была оторвано по плечо, из которого теперь торчали одни культяпки.
Присев на колени он схватил целой рукой оторванную конечность, и стал её себе примерять. Но оказалось, что лежавшая на земле рука была правой, а мужику не хватало левой. Издав короткий досадный скулёж, он отбросил руку в сторону, и пошёл искать дальше, только теперь нужную руку.
А я так и остался сидеть с большими круглыми глазами, смотрящими на место, где ещё недавно лежала оторванная рука.
- Они идут! – прокричал кто-то сзади.
Я повернулся в сторону реки, и растерялся. К нам, нам, на плотах плыли красные. Казалось, что они заполонили всю реку, десятки плотов двигались к нам. А у нас в строю осталось чуть меньше четверти полка, и оружие, не ахти. Но нужно было что-то предпринять, и нужно было действовать.
- Где командир полка? – прокричал Горев что есть силы.
- Нету его, сбежал говорят! – прокричали ему откуда-то в ответ.
- А командиры рот где? Хоть кто-то остался? – спросил он ещё раз.
- Убило всех, - снова ответили из далека. – Последний вон, свои кишки с земли собрать пытается, одни мы!
- Разбираем винтовки! На позиции! И отправьте кого-нибудь за подмогой!
Если рассказать о нашем положение, то в охранение нашего полка находилось половина острова Отдыха, его правая часть относительно моста. А это большое по протяжённости расстояние. Артём с Древалём отправились ближе к мосту, чтобы организовать оборону там, а я вместе с Денчиком и Абрамом остались здесь.
Попутно произведя расчет личного состава, мы выяснили, что в нашем введение осталось не больше пяти сотен солдат. И это из двух тысяч, которые были в составе изначально.
Мужики легли на животы, расположившись линией вдоль берега прямо напротив наступающих. По моей команде, они начали заряжать винтовки, меня буквально оглушило от резко начавшегося механического стрекота затворов.
- Целься! – скомандовал я подняв руку вверх, после чего каждый прильнул к прицелу, и я закричал что есть силы. – Огонь!
Оглушительный грохот, заполнил, казалось, всё вокруг. В мгновение ока образовалась не густая белая дымка от пороховых газов, отчётливо запахло жжёным порохом, отчётливо запахло боем.
Где-то там впереди послышались крики, вопли, и стоны людей, всплески воды, и крепкие русские маты, было очевидно, что мы попали, однако расслабляться нельзя. Я приказал перезарядить, и снова стрелять. Мы делали залп за залпом, пока в магазинах (а винтовка Мосина магазинная, хоть и с ручной перезарядкой) не кончились патроны. Вставлять новый было слишком долго, да и у же поздно, первые плоты с «красными» уже коснулись края берега.
- Примкнуть штыки! – крикнул я, а вторил мне уже лязг штыков.
Краем глаза я заметил что Абрам, которому винтовкой в силу своего огромного роста, а это больше двух метров, драться ею в рукопашную было не с руки, поэтому он успел сбегать до места, где мы рубили дрова и взять два топора.
Я тоже примкнул к своей трёхлинейке штык, схватился обеими руками за винтовку, встал в стойку, и закричал:
- В атаку! Ура!
Знаменитое русское «ура» подхватили все без исключения бойцы, и мы понеслись в стремительную штыковую атаку. Красные, не успели ничего понять, вот только недавно мы лежали и стреляли залпами, как вдруг мы уже практически перед ними в полный рост, идём в штыковую атаку.
Так получилось, что я шёл в первых рядах, и от первого моего удара, зависела жизнь, победа, и куча чего ещё. В метрах трёх от красных, я наконец разглядел противника, с которым мне придётся столкнуться. Молодой парень, даже слишком, славянской внешности, в глаз читался страх, винтовка его была направлена в нашу сторону, однако руки находились на прикладе, и на цевье, при том что штыка не было. Он был слабым соперником, и моим шансом выжить. Парень был ниже меня, сантиметров на двадцать, а значит мои руки были длиннее.
Я бежал прямо на него, первым ударом винтовки, отбил его СКС в сторону, однако он его не выронил, затем я ударил его в грудь с ноги, после чего он упал, откатившись на добрый метр от меня. Я сделал шаг навстречу лежащему, и вонзил штык ему в живот, навалившись на трёхлинейку всем телом. На лице парня застыло недоумение, он стал очень серьёзным, как в общем и всегда при ранение в живот. Голова его маленько приподнялась вверх, но вскоре безвольно упала, а изо рта потекла маленькая алая струйка.
Боковым зрением я увидел, что ко мне направляется следующий красный, довольно высокий, плотный, даже можно сказать мускулистый. Я попытался вытащить винтовку из убитого парня, но она вошла слишком глубоко, что даже мушка оказалась в теле.
А происходило всё быстро. Красный попытался сделать боковой удар прикладом, очень серьёзный удар, означающий серьёзную травму головы, а в сложившейся ситуации смерть. Однако я сумел присесть, и приклад прошёл у меня прямо над головой. Но видимо красный был хорошо подготовлен, и не растерявшись тут же ударил меня пяткой в плечо, из-за чего я кубарем покатился по земле.
Я лежал, а он приближался ко мне, намереваясь пригвоздить меня штыком к земле, вставать было поздно, и глупо. Мужик стремительно нёсся на меня, я подтянул к себе лежащую рядом трёхлинейку со штыком, дождался пока красный подойдёт поближе. Ударом ноги отвёл ствол его «калаша» со штык ножом в сторону, а сам выставил винтовку перед собой. Мой враг не успел затормозить, и по большому счёту убил сам себя.
Он грузно повис на моём штыке, я перекинул его через себя, затем встал и оценил обстановку. Наши теснили красных обратно к воде, при чём наше преимущество отчётливо виделось. На земле лежало уже дюжины три солдат, с красными повязками намотанными на плече, и где-то вдвое меньше нагих.
Видимо, наши враги совсем не ожидали штыкового боя, во всяком случае не сразу после высадки, у многих даже не был примкнуты штыки, и они представляли собой отличный мишени для удачного укола.
Особенно отличился Абра. В пылу битвы, он уже действовал на автоматизме, бил своими топорами на право и на лево, да так, что только головы летели. Через минуты, враги уже старались избегать разъярённого великана, однако он в несколько больших шагов настигал их, и наносил смертельные удары в шею и голову.
Оставалось добить деморализованного противника.
Я сделал выпад вперёд, и прямым ударом приклада в лицо, вырубил одного из красных. Затем поразил штыком в горло близстоящего противников, бойцы последовали моему примеру, а Абрам так и подавно ринулся в гущу противников, размахивая топорами.