Вся одежда его была изрезана мелкими осколками стекла и покорёженных металлоконструкций, под телогрейкой медленно растеклась кровь и выходила жизнь. А кое-где осколки перебили важные артерии, и кровь буквально хлестала.
Я достал аптечку и бинты, сказал бойцу зажать ладонями те места, где кровь шла особенно интенсивно. Вколол раненому сильные обезболивающие, по сути наркотики, и препарат для лучшей свёртываемости крови, чтобы кровь быстрее остановилась.
- Крепче держи, чтобы крови много не просачивалось, - одновременно делая уколы говорил я бойцу. – Держи, перевязывай там, а я здесь.
Однако было уже поздно, рано были с жизнью не совместимы, глаза раненого закрылись, пульса тоже больнее не было.
- Похоже, он умер, - сказал дрожащим голосом помогавший мне боец.
- Умер, - тихо подтвердил я, прислоняясь к деревянной стенке кассы.
Тем временем Артём со своим взводом, как и предполагалось, вылезли из-под земле чуть поодаль от гаубицы, а точнее в метрах десяти от неё. Он оказался в самом тылу, прямо перед ним как на ладони, стояла гаубица, а за ней, прятались и смотрели за происходящем ещё одиннадцать бойцов.
Артём жестом показал, чтобы действовали тихо. Примкнул штык в винтовке, и осторожно ступая, не спеша и не шумя, пошёл к ним. Красные же были очень увлечены зрелищем, гаубица работала по нам, почти без зазоров между выстрелами, поэтому звук шагов и клацанье оружием не было заметно. Однако запах…
- Фу, Лёха, ты чё блин, опять гороха объелся, фу, отойди от меня, - зажав нос, сказал один из красных.
- Да не я это, ты что, - покраснел и смутился Лёха.
- Ну а кто тогда? Я что ли от страх напустил? – спросил с насмешкой третий.
- Это, наверное, от меня, - сказал Артём, будучи уже в трёх шагах от противника. – Прошу прощение.
- Не убивайте, - поднял руки вверх, перед этим скинув автомат подальше красный. – Мы не против вас, нас заставили, не стреляйте.
- Тихо ты! – шикнул Артём. – Шиша, отведи их в проулок.
- Хорошо Артём.
Между тем, дурно пахнущий герой, забрался на башню к самоходной гаубицы, присел рядом с люком, и постучал о его крышку прикладом. Внутри началось копошение, гаубица прекратила стрельбу.
- Что такое?! – прозвучал голос, после того как крышка люка откинулась и из него показалось лицо противника.
Артём тут же прямым ударом приклада отправил его обратно внутрь башни, а сам бросив автомат вниз, вытащил из кармана две гранаты Ф-1, выдернул из каждой чеку, и бросил внутрь, закрыв следом люк, и спрыгнув с гаубицы.
Прогремел мощный взрыв, из дула и из люка вырвались языки пламени, гаубица была выведены из строя. Почти одновременно, услышав это мы подняли бойцов в атаку.
Потеряв гаубицу, красные на этом участке фронта потеряли всякое преимущество. Они были деморализованы, и теряв из даже из роты человек по десять пятнадцать начинали сдаваться. Мы занимали одно здание за другим, сбрасывая оттуда красные знамёна и флаги.
Мы прошли уже около двух улиц, заняли довольно-таки большое и целое здание. Я приказал закрепиться здесь, пока не подойдёт подкрепление и не подтянуться патроны. Лично у меня осталось всего полторы обоймы, у остальных немногим больше, а порой и больше. К тому же бойцы были вымотаны, срочно нужны свежие силы. Поэтому я и отправил одного из своих бойцов назад.
Красные тоже не дремали, поняв, что силы нашего наступления на данный момент иссякли, они подтянули все свои силы к противоположному нам дому, стали обустраивать его, пулемёты, снайперы, мы же пока молчали, каждый патрон был на счету.
- Они сейчас в атаку не пойдут, - сказал Денис. – Мне кажется им лучше всего, сейчас где-нибудь закрепится, одну две атаки отбить и контрнаступление.
- Взять бы им силы ещё, для этого наступления, - сказал я
- Да ну, не обязательно, - включился в разговор Абрам. – Мы как пошли в наступления, реку переправились, они дух боевой потеряли, поражение за поражение да потеря. Мы одним полком, считай, две дивизии на несколько улиц оттеснить смогли. Если сейчас этот дом не возьмём, пиши пропало. Ежели возьмём, победа у нас в руках.
- Нужно сейчас идти, - вставил своё слово Джордж. – Пока они не обустроились, иначе потом хрен выбьем.
- Нет, нужно подождать, нам ещё бы полк для общего наступление, здесь осталась то, тысяча от силы, и то все измотаны. Не вывезем мы, - сказал я.
Вдруг где-то в отдалении, а именно в тылу, послышались выстрелы, стреляли винтовки, залпами, при ч ём в ответ выстрелом не было. Странно. Пока не подошли свежие силы, и наступление не началось, я решил проверить. Я взял с собой взвод, и пошёл проверить, что происходит, оставив Дениса за старшего.
- А где Артём? - спросил я, уже находясь в дверном проёме. – Артёма кто видел?
В ответ лишь молчание, бойцы тихонько переговаривались, искали глазами Артёма, но того похоже в здание не было. В отдалении грянул ещё один залпом, кажется, я догадываюсь, где Артём.
Картина, которую мы застали на месте, откуда доносились выстрела, меня удивила, поразила. Из домов, на которых висели красные плакаты с белыми буквами, знамёна и флаги с серпом и молотом, выводили гражданских. Женщин, детей, стариков. Двое солдат вели их к стене соседнего дома. А там, у стены, лежало уже десятка три трупов.
- Что происходит?! – заорал я. – Кто приказал? А ну отставить!
- Отставить, отставить! – сказал Артём, выходя из подъезда. – Что встали? К стенке их!
- Артём, что происходит? – спросил я, подходя к нему. – Никому не двигаться. Кто выстрелит, под трибунал пойдёт!
Солдаты были в замешательстве, с одной стороны приказ Артём, с другой стороны мой приказ. А звание мы имели одинаковые, и власть тоже, равную. Меж тем, этим воспользовались люди, которых вели на расстрел. Оттолкнув плечом одного из бойцов, женщина, с ребёнком на руках быстро побежала прочь, до первого поворота, в надежде, что за ней не побегут.
Артём вскинул свой карабин, приставил его к плечу, подождал, пока женщина добежит до угла здание, ей осталось всего каких-то два три шага, чтобы забежать за здание, как грянул выстрел. Пуля попала женщине в позвоночник, точно между лопаток, она запнулась, и упала на грудь, придавив своим весом ребёнка, которому было всего несколько месяцев от роду.
Улица наполнилась детским, младенческим надрывным криком, от которого становилось не по себе. Однако все стояли, никто ничего не сказал, никто ничего не предпринял.
- Артём, что это?! Что ты делаешь? – прокричал я ему в лицо. – Ты в своём уме? Ты убил её, убил женщину с ребёнком. Ты что творишь?
- Я делаю то, что должен, кто-то должен бить врагов на фронте, а кто-то должен бить врагов в тылу, - сказал он хладнокровно, доставляя в обойму израсходованный патрон.
- Это, по-твоему, противники? Враги? Старики с женщинами!? – распалился я.
- Они красные, неужели ты не понимаешь? – доказывал свою правоту Артём. – Видишь красные знамёна? Плакаты? Вот, не на всех домах такие есть. Мы сейчас наступаем, а они раз оружие в руки, и ударят нам в спину.
- Да чёрт тебя дери! По своей воле они их сюда повесили? Может за лишний паёк, да и то, чтобы выжить, а ты их за это к стенке?
- Да, - коротко ответил он.
Чтобы спасти людей, мне нужно будет выстрелить в друга, или ударить, по другому этот спор не решить, и кто знает как бы всё повернулось, если бы к нам не подбежал боец.
- Товарищи полковники, разрешите обратиться?
- Обращайся, - бросил Артем, не сводя с меня своего взгляда.
- Подкрепление и патроны прибыли, - сказал он запыхавшимся голосом. – Только вас ждут.
- Да, повезло им, - сказал Артём, жестом показывая бойцам следовать за ним. – Твоя взяла Рамчик, твоя взяла.
По пути назад мы не перекинулись даже словечком, ни взглядом, такое ощущение, что теперь нас друг для друга не существовала. Мы даже идти старались порознь.
Когда мы пришли на место, я узнал, что подкрепления большого нам не дали. Командование решило хорошо закрепиться на уже захваченных районных, а развивать наступление можно и потом, две трети всего города, как-никак уже у нас в руках.