Аня. Что это у вас в руке? Письмо Алеши?
Ванюшин. Да, его.
Аня. Читали?
Ванюшин. Нет еще.
Аня. Хотите, я вам прочту?
Ванюшин. Читай,
Аня (читает). “Дорогой папаша и милая мамаша! Деньги от вас я получил и бесконечно благодарен вам за них. Я ждал меньше… высылайте не так много, с меня достаточно и сорока рублей в месяц. О своей жизни ничего не могу сказать вам нового - все то же, что писал вам в предыдущем письме. Доволен и счастлив, как только может быть счастлив человек. Мои сожители по квартире оказались превосходными людьми: студент бесплатно помогает мне заниматься, а с академиком мы в неделю стали самыми близкими друзьями. Каждый день бегаем в Эрмитаж - так здесь называется картинная галерея - и целые часы проводим у любимых картин. Я кое-что начинаю понимать в живописи, в которой раньше ничего не смыслил. Летом мы все трое думаем жить в деревне под Петербургом и заниматься, заниматься с утра до вечера. Свобода - это первое необходимое условие…”
Ванюшин, рассеянно слушавший до сих пор письмо и погруженный в какие-то свои соображения, как будто бы вдруг пробуждается и встает.
Ванюшин. Пальто мне… шапку!
Аня. Куда вы? В халате?..
Ванюшин (овладев собой и мгновенно сообразив, как ему нужно поступить дальше, чтобы привести в исполнение задуманное). В халате нельзя… надену сюртук.
Аня. Ведь скоро невеста приедет… Куда вы?
Ванюшин. Купить ей - никому не говори - купить ей подарок… медальончик на шею, медальончик. (Уходит в дверь.)
Аня смотрит ему вслед, инстинкт подсказывает ей настроение отца. С этого момента она становится беспокойнее и тревожнее. Идет в зал, возвращается, подходит к двери, в которую вышел отец, и задумывается, взявшись за ручку двери. Арина Ивановна и Клавдия появляются в зале и, разговаривая, входят в гостиную.
Арина Ивановна. Все у нас по-новому. Смотри, как в клубе, в благородном собрании.
Клавдия. Он на себя денег не жалеет.
Арина Ивановна. Говорит, что сама Кукарникова обещалась на свой счет принять обстановку. (Обращаясь к Ане.) Аня, где папаша?
Аня. Одеваться пошел.
Клавдия. И старой рояли нет?
Арина Ивановна. Маленькую купил. Маленькая, а дороже большой стоит: пятьста заплатил. Уж и не знаю, что, Клавденька, будет?
Аня уходит.
Сам-то на все рукой махнул - пусть, говорит, живет своим умом.
Клавдия рассматривает вещи и до всего дотрагивается руками.
Клавдия (щупая обивку стульев). Шелк или штоф. Шелк, должно быть.
Арина Ивановна. Меня с отцом из спальни гонит - наверху поместить хочет, а в спальне своей кабинет сделать. Подумай-ка!
Клавдия. А вы не переходите. Сорок лет жили, всех там родили, да наверх…
Арина Ивановна. Да как не перейдешь? Ходит, дуется, не говорит ни с кем…
Клавдия. Да правда ли, что он велел мне приходить?
Арина Ивановна. Не буду я обманывать. Спрашивала, сказал: пусть приходит, только без своего сахара-лимоновича,- это он мужа твоего так называет.
Клавдия. Пора уж ему все забыть. Из-за чего теперь ссориться? С квартиры мы переехали. (Берет с полочки фарфоровую статуэтку - полунагую женщину.) Безобразие какое!
Арина Ивановна. Это что! У себя в спальне совсем нагую повесил. Подумай-ка!
Клавдия. Павлику очень хочется опять бывать здесь. Он с Кукарниковыми давно знаком, гимназистом еще бывал у них.
Арина Ивановна. А ты скажи - может быть, и позволит.
Клавдия. Посмотрю, какой буфет. Вон Леночка сюда приехала бы! Порадовалась бы она!
Арина Ивановна осматривается, берет Клавдию за руку, ведет в угол, сажает и тихо говорит.
Арина Ивановна. Самому писала… о ребенке призналась.
Клавдия. Ну?
Арина Ивановна. Как бог свят, писала.
Клавдия. Что же папаша?
Арина Ивановна. Не велел он сказывать, да уж я тебе скажу. Ты только никому не говори. Не скажешь?
Клавдия. Говорите.
Арина Ивановна. Мужу не говори. Денег дал, велел послать.
Клавдия. Сколько?
Арина Ивановна. Не считала. (Вынимает из кармана деньги.)
Клавдия. Да тут много? Три пачки, должно быть, по тысяче рублей. (Перелистывает одну пачку.) Три тысячи, мамаша! Ей много… будет и двух.
Арина Ивановна. Все надо послать. Спрячь пока ты их у себя: наверх будем перетаскиваться, как бы Костенька не увидал… или нет, дай лучше мне, я в подушку зашью.
Клавдия. Акулина ощупает… смотрите…
Арина Ивановна. Ну возьми. Помни: все послать надо.
Вбегает Катя с букетом живых цветов. Она так же одета, как Аня.
Катя. Какой букет! Как пахнет! Костя велел в вазу поставить. (Ставит букет в воду.)
Клавдия. Пришел?
Катя. Переодевается в своей комнате.
Арина Ивановна. Это он, должно быть, ей.
Катя. Понятно… невеста. Так все делают.
Входит Ванюшин, идет в зал. Он старается владеть собой и гораздо спокойнее, чем в первой сцене.
Арина Ивановна. Куда ты, Александр Егорыч?
Клавдия (целуя руку отца). Здравствуйте, папаша.
Ванюшин. Нужно. Надумал невесте подарок купить; это ей понравится.
Арина Ивановна. Да уж поздно, магазины, чай, заперли.
Ванюшин. Успею. Я… успею.
Катя (вынимает из вазы букет и подбегает к отцу). Посмотрите, папаша: какой букет!
Ванюшин. Букет… (Пристально смотрит на Катю, гладит рукой по голове, хочет поцеловать… и вдруг быстро отвертывается и уходит.) Так я скоро вернусь.
Катя. Вот какая счастливая! И букет и подарки.
Арина Ивановна. А тебе жених веник подарит.
Катя. Я его этим веником так!.. (Обращается к Клавдии.) А вы зачем пришли? Костя узнает, что вы здесь…
Клавдия. Мамаша, да вы говорили ли ему? Выгонит он, пожалуй, меня.
Арина Ивановна. Сказала, что позволил. А ты-то что, трещотка? Твое ли дело спрашивать? Шла бы наверх.
Катя. Очень интересно сидеть наверху.
Константин входит в зал. Он в черной паре, в петлице цветок.
Константин. К чему это зажгли люстру? Я сказал, чтобы не зажигать! (Входит в гостиную.) Зачем зажгли?
Клавдия (подавая руку). Здравствуй, Костенька.
Константин (не замечая протянутой руки). А, это ты! Здравствуй! (Обращается к Арине Ивановне.) Потушить надо. Ведь я говорил, чтобы все было просто, обыкновенно. Они приедут к нам запросто, а не на вечер, не на бал. Неужели вы этого не понимаете?
Арина Ивановна. Беда не велика, и потушить можно. (Выходит в зал и кричит.) Акулина!
Константин. Зачем кричать, когда есть звонки? До сих пор привыкнуть не можете! (Нажимает электрический звонок.)
Арина Ивановна (выходит из зала). Забываю все про звонки-то.
Константин. Пожалуйста, при них не вздумайте кричать.
Входит Акулина.
Потушите люстру! Достаточно одной лампы на стол.
Акулина тушит люстру.
(Обратив внимание на костюм Кати.) Ты это куда вырядилась? На свадьбу, что ли, собралась?
Катя. Мамаша велела.
Константин. Мамаша! Могла сама догадаться - не маленькая, что это ни к чему. Раз люди приезжают к нам запросто, то они должны нас встретить такими, какими мы бываем обыкновенно. А это сейчас видно, что ты нарядилась для них.
Катя. Неужели же переодеваться надо?
Константин. Как хочешь. Я только говорю, что все у нас делается глупо и нелепо. (Заметив шаль на Арине Ивановне.) Зачем вы надели эту дурацкую шаль?
Арина Ивановна. Разве не нужно?
Константин. При царе Горохе нужно было. Снимите!
Арина Ивановна. Сейчас. А Кате с Анечкой тоже снять?
Константин. Как хотят.
Арина Ивановна и Катя уходят.
(Разваливается на оттоманке.) Устал. Целый день сегодня по магазинам, из одного в другой, из другого в третий. У нас ведь ничего не умеют делать - приходится все самому, даже закуску сам покупал. Как находишь обстановку?
Клавдия. Прекрасно, со вкусом, очень хорошо. Неужели ты это один покупал?
Константин. Нет, брал с собой покупать кучера Ивановича и кухарку Сергеевну! Ты до сих пор не поумнела!
Клавдия (принужденно смеясь). Какой ты забавник стал… Должно быть, очень счастлив?