На морозе коченели руки. Лица бойцов покрылись холодным инеем. Сорокаградусный мороз щипал щеки, до утомленья больно обжигал обмотанные в портянки ноги. Солдаты противника подползали ближе к советским позициям. Гильзы патронов падали, отстреляв, на землю под тело. «Ау! У!» – выл с метким попаданием волкам красноармеец Куджеев. После каждого сделанного им выстрела падали замертво солдаты армии генерала Миллера. Рядом лежал по правую руку Федор Колотихин – светловолосый деревенский паренек двадцати четырех годов отроду. Завалил пару человек противника с двух выстрелов. «Ух, ух», – свирепел от радости Вольдемар, поразив насмерть одетого в юнкерскую одежду светловолосого, лет восемнадцати юношу. Ответом пуля просвистела выше головы Вольдемара, выстрелив со стороны противника, сбив пареньку с головы шапку. Чудом не задела не боящегося смерти бойца.
Вольдемар успел перезарядить винтовку, выстрелил еще раз. «Ух!» – крикнул он, увидя, как убил стрелявшего по его шапке противника. С окон каменой церкви стрелял лихо, кося цепи противника. «Тра-та-та», – слышалось по холодному воздуху взамен глухого гула орудий.
– Патроны береги! Все, хватит, хорош! – поступили по цепочке команды.
– Все, хватит, отвоевались! Вон сколько завалили беляков. У! Уу! У! – растянутым голосом выл по-волчьи Вольдемар Куджеев. Отвыв, крикнул: – Ух!
Бросил к холодной стене снятую с ремня винтовку.
– Голодно, есть хочу, есть! – вскипел зубами паренек.
Лежавшие на снегу красноармейцы повскакивали во весь рост на ноги.
– Куда, хорош грабить! Стоять! Нет там еды, нечего жрать! Куда, дурашки, под пули, что ли? Назад! – приказал строгий командирский голос товарища Дорофеева.
– Перекличка, перекличка! – слышалось потом.
Пока Дорофеев подводил потери в отряде, белые подвезли на санях-волокушах артиллерию. Снова повели наступление на монастырь. «Бух, бух», – задрожала под ногами земля, когда бойцы отряда Дорофеева сосали лапы в превращенных в крепость стенах монастыря взамен обеда. Взгретый на костерке кипяток и триста грамм сухаря вместо хлеба.
– Вставай, поднимайся, пойдем! – давались команды Дорофеевым. Сильный артиллерийский обстрел. Превосходящие силы противника. Куда бежать, не знаешь! «Приказ отходить к большой Лузе! Давай! Куда?» – слышались в стенах монастыря командирские разговоры.
Перекличка бойцов. В ушах – пушечная канонада. Выстрелы снарядами пробивали стены. Клубы дыма облаками поднимались в воздух.
– Приказываю оставить монастырь, отходить на деревню Янгора. Я, командир Дорофеев, Романов, Чуркин остаемся прикрывать. За невыполнение приказа – расстрел.
Толпы защитников монастыря выбежали на улицу. Бежали, спасаясь, кто как может в сторону деревни Янгора. Бегут, падают, под фугасами, оставляя на поле боя убитых. Живые отрываются от преследования. Со стен слышны винтовочные пулеметные выстрелы.
В деревне Янгора отряд остановился на отдых и переформирование. Получив пополнение, отряд снова перешел в наступление на монастырь. У стен монастыря завязалась ожесточенная перестрелка. Стреляли из винтовок рассредоточенно по снежной целине, дружной атакой выбили белых из монастыря.
– Беда, непоправимая беда! Белые взяли большую Лузгу! – кричал ворвавшийся в штаб посыльный. – На дворе январь месяц 1919 года. Войска генерала Миллера решили наступать, повели наступление через деревню большая Лузга на Водлозеро. Двадцать бойцов, двадцать, на вас одна надежда. Оборонять деревню некому. Справитесь! Я поручаю эту работу второму взводу товарища Лебедева.
– Бери пулемет, выдвигайся, брат, на Нятому. Пулемет установишь на колокольне церкви, чтоб видела белая сволочь красного бойца. Живым не взять, будем драться до последней капли крови, товарищ! – заверил Лебедев Дорофеева.
С наступлением темноты отряд из двадцати бойцов вышел на деревню Нятому. Дорофев спросил у Надкина:
– Как ты думаешь, справиться Лебедев с боевой задачей? Удержит позиции?
– Куда денется. Лебедев – командир опытный, Империалистическую прошел, – подметил Николай тезке.
– А то! – был ответом возглас. – Значит, должны справиться, другого выхода я не вижу. Перестреляем всех белых, будет у нас тут своя коммуна в Водлозере. Ты будешь главным.
Потом был серьезный разговор с крестьянами.