Они ищут свое прошлое, свои корни, эти наши сегодняшние дети. Акселераты, как мы их немного насмешливо, немного испуганно называем. Дети, не слышавшие, к великому нашему счастью, воя бомб, полагающие, что сирена — это мифическая красавица, завлекающая путешественников своим необыкновенным голосом, отказывающиеся от хлеба и пирогов, чтобы не растолстеть. Обычные дети.
Самое страшное, что могло бы случиться с ними, — это поражение незнанием и бесчувствием. Самое страшное, потому что без вчера нет ни сегодня, ни завтра.
Этого позора незнания и бесчувствия мы избежали. Достаточно вспомнить о широчайшем детском движении красных следопытов. Они раскрыли много имен неизвестных героев, их поискам и находкам обязаны многие семьи, которые смогли, наконец, прийти к могилам, где похоронены погибшие мужья, отцы, сыновья, дочери.
Московские школьники на детской любительской киностудии «Аистята» создали короткий документальный фильм, который назвали «На войне маленьких не бывает». Он о детях и войне.
Какое это, по правде говоря, противоестественное сочетание слов. И тем не менее никуда от этого не денешься — на войне живут и страдают, растут и погибают дети. И после войны погибают — раненные войной. «Аистята» это очень глубоко поняли и очень просто показали. Так просто и так страшно.
Но сначала было вот что. Школа, в которой учатся многие юные кинолюбители, носит имя Зои Космодемьянской. Она — герой для них с первого класса, близкий человек.
Автор предыдущего очерка о ленинградском школьном музее Евгений Алексеевич Линд — бывший блокадный мальчик. Этот необыкновенный музей создали под его руководством дети…
Маленький стенд в уголке музея.
Клочки бумаги, простые карандаши — все показалось «Аистятам» серо-белым, выцветшим, таким же легким, как 125 граммов блокадного хлеба. И таким же тяжелым. Забыв обо всем, они начали снимать. Московские дети о детях блокады.
Фильм идет в полной тишине, без музыки, только голос диктора и ровный стук метронома — живой звук блокадного радио. И красок нет, как их не было у осиротевших ленинградских детей, которых город, спасая от верной гибели, собирал в детские сады, детские дома. Рисунки этих детей, собранные и донесенные до нас уже теперь безвестными воспитательницами, — содержание этого коротенького фильма. Мы видим рисунки детей и слышим подписи к ним. На оберточной бумаге трехлетний Шурик Игнатьев нарисовал загогулины, а в середине листочка — маленький овал. Его спросили, что это такое, он ответил: «Это война, вот и все. А посередине булка. Больше не знаю». Воспитательница записала его слова на уголке рисунка и дату поставила: 23 мая 1942 г.
До конца войны оставалось еще три года, до конца блокады — почти два. До наших дней — сорок лет.
Стучит метроном. Встает в рисунках Ленинград. Детский голос диктора читает подписи к рисункам. Вот перекошенные дома, они разваливаются на куски, прямо в них, и в идущую по улице машину, и просто в землю летят и попадают снаряды — так нарисовал семилетний Боря Елисеев артобстрел города. А Саша, тоже семи лет, сочинил о том же стишок:
Радостный рисунок семилетнего Эди называется «Наши освободили деревню». Он его так объяснил: «Они много деревень освободили, только у меня бумаги не хватит, чтобы все деревни нарисовать. Наш танк вошел в деревню с походной кухней, потому что фашисты мучили людей голодом. Фашисты как увидели походную кухню, сразу хотели взять ее в плен, а наши бойцы фашистов раз — и застрелили». Ленинград на детских рисунках везде почти — как отряд воинов в остроконечных богатырских шлемах. Так его и нарисовал Вова Новиков, и подпись к рисунку прозвучала как глубокий вздох облегчения: «Наши палят. Одиннадцать тысяч бомб бросили, блокаду прорва ли, теперь все хорошо».
На войне маленьких не бывает…
Этот короткометражный строго документальный фильм получил первые премии на фестивале детских любительских фильмов «Десятая муза» во Франции, в ГДР, на фестивале детских любительских фильмов социалистических стран к 35-й годовщине победы над фашистской Германией и на фестивале в Австрии. Смотреть его без слез и гордости невозможно. Слезы — понятны. И гордость — тоже понятна: память о войне, о ее немыслимом ужасе и беспредельной стойкости людей, эта память жива.
Прошло сорок лет, за это время выросли и стали родителями, а то и бабушками-дедушками дети и подростки сорок второго. Те, которым довелось вырасти и выжить. А кому не довелось, тех находят наши дети.