Всё это время Фридрих искренне старался следовать рекомендациям, которые герр Кестенхольц ему давал касательно манеры держаться, того, как выстраивать общение с разными людьми. Видя это, начальник стал отпускать его от себя — отправлял с поручениями в непродолжительные командировки в дипломатические представительства Швейцарии в других странах, чтобы юноша набирался опыта и учился действовать сам, без оглядки на него. И Фридриху вправду пришлось заново учился действовать — все повадки, что были прежде, все привычки и даже мимика, интонации голоса были подвергнуты жёсткой переработке, не говоря уже о том, что он привык по жизни в спорных ситуациях выхватывать палочку — здесь приходилось обходиться умом и словами. Приходилось, перебарывая гордость, льстить и быть услужливым — от младших сотрудников делегаций это порой требовалось, контролировать выражение лица постоянно и не позволять себе зачастую даже лишнего взгляда. А ещё постоянно читать книги, чтобы разбираться в старых проблемах, и тонны прессы, чтобы быть в курсе творящегося в мире и докладывать о важном начальнику — у того было очень мало времени, поэтому держать руку на пульсе событий стало со второго года работы задачей Фридриха. Также необходимо было постоянно обновлять знания по языкам — как и предупреждал герр Кестенхольц, базы не хватало, как и времени, чтобы учить новые наречия без использования чар.
Глава Департамента его старательность оценил. С каждым годом он давал Фридриху всё более интересные задания, испытывал, проверял его возможности, заставлял работать на износ неделями — а после приглашал прогуляться после работы по променадам в городах на берегах Женевского озера или Лаго-Маджоре и до поздней ночи рассказывал о развитии государств, трудностях совместной эволюции волшебников и маглов, анализировал настоящее, делал прогнозы на будущее. Все эти знания Фридрих с интересом впитывал, а после глубокими вечерами, возвращаясь домой, засыпая думал: «Как повезло его сыновьям иметь такого отца…»
По большей части из-за необходимости расстаться с начальником Фридрих так долго размышлял над предложением, которое герр Кестенхольц сделал ему позапрошлой зимой.
В тот год они отмечали Рождество в Буэнос-Айресе — сложные переговоры задержали их в Южной Америке почти на месяц. Герр Кестенхольц и Фридрих одни сидели в гостиной дома посла в Аргентине; прочие, кто был на приёме, уже разошлись, а сам посол пошёл наверх проведать плохо себя чувствовавшую весь вечер супругу, пообещав вернуться к гостям в скорейшем времени — с тех пор минуло уже полчаса, а шагов на лестнице всё не было слышно. Винтерхальтер неспешно цедил вино, расслабленно и с удовольствием думая о том, что завтра его ждёт выходной, а значит, первая за две недели возможность вволю выспаться, когда начальник обратился к нему:
— Как вы переносите долгое расставание с домом, Фридрих?
— Скучаю по Альпам, — отозвался он.
Герр Кестенхольц блеснул очками.
— И только?
— Ещё, пожалуй, по Женевской библиотеке в ближайшей доступности, — признал Фридрих. — Перед тем, как мы уехали, я не закончил читать о Нильском нарушении Статута секретности тысяча семьсот тридцать пятого года, когда долго не могли отловить повредившегося умом сфинкса. Тот фолиант был из числа тех, что не выдают на дом.
— Что ж, если дело только в горах и книгах, вы можете найти интересным то, что я сейчас скажу, — герр Кестенхольц по привычке сложил руки в замок. — Наше посольство в Бразилии, как вы знаете, не так давно лишилось пресс-атташе…
«Потому что ему, идиоту, не нужно было затевать дуэль с тем некромантом…»
— …и сейчас его некем заменить, — спокойно продолжал начальник. — В посольстве все сотрудники заняты в своих сферах — всё же наше бразильское представительство крупнейшее в Южной Америке, через него идёт вся работа с регионом; к тому же, на этой должности хотелось бы видеть кого-то моложе шестидесяти. Во время нашего пребывания в Бразилии вы заинтересовали посла Гальстера настолько, что он спросил, не соглашусь ли я откомандировать вас к нему хотя бы на год.