На мгновенье Фридрих замялся, но всё-таки ответил честно:
— Он прощупывал меня во время разговора и, судя по всему, остался доволен моим уровнем как мага. Кроме того, он наводил справки о моих способностях у мистера Флинта, одного из участников международного дуэльного турнира, который я выиграл в выпускной год. И в конце беседы он… — Фридрих едва удержал себя от того, чтобы скривиться, — предложил мне стажировку. Намекнул, что мне стоит попросить вас о командировке в Британию, чтобы я смог оказаться в центре событий.
Герр Кестенхольц обратил на него взгляд, в котором читались строгость и беспокойство.
— Имейте в виду, Фридрих, я не намерен эту командировку одобрять.
— Я не собираюсь просить вас о ней, герр Кестенхольц.
После этих его слов начальник, по взгляду Фридриха видя, что тот не врёт, заметно расслабился. Склонив к плечу седую голову, он устало улыбнулся.
— Когда-нибудь вы станете большим человеком, Фридрих, — негромко, почти мягко произнёс он. — Ваше упорство и знания вкупе с родовым именем и средствами позволят вам подняться высоко, а гордость не даст прогнуться под других.
Фридрих опустил взгляд, смущённый, полный тёплого чувства благодарности и удовольствия, которое не испытывал никогда прежде.
— Благодарю вас за столь высокую оценку, герр Кестенхольц.
— Единственно мне жаль, — добавил начальник, — что вы не согласитесь занять это кресло, — он легко хлопнул по подлокотникам, — после меня.
— Я не могу, — совладав с собой, сказал Фридрих. — Принадлежность к роду…
— Я знаю, — спокойно перебил его герр Кестенхольц. — Поэтому и говорю, что вы станете большой потерей для Департамента… Впрочем, я рассчитываю, что в вашем лице Швейцария обретёт достойного представителя и защитника интересов, Фридрих, — послав ему ещё одну мимолётную улыбку, герр Кестенхольц поправив очки и заговорил по-деловому: — Теперь давайте перейдём к событиям на Ближнем Востоке…
Глава 12
27 декабря 1966 года.
Александр стоял на террасе поместья Мелеховых, вдыхая острый морозный воздух. В Подмосковье стояла настоящая зима — снежные минус двадцать, и Александр наслаждался этим явлением, от которого он порядком отвык с тех пор, как покинул Дурмстранг. Мороз и ледяной ветер, порывами налетавший с северо-востока, были прекрасным средством с утра, чтобы пробудиться и стряхнуть с себя тяжёлые сны.
В последние дни сны и в самом деле были тяжёлые. Это началось в ночь после прибытия на Буян и встречи с Марией; тогда Александр долго лежал, неспособный заснуть, и разглядывал артефакт, приготовленный в подарок девушке. Луна заглядывала в окно, и перстень блестел в её холодных лучах. Это кольцо, как говорила мать, хранилось в роду Штайнеров с семнадцатого века, однако как артефакт почти не находило применения — для его активации нужны чувства, а их у предков Александра не было в избытке. Мать, усмехаясь, любила повторять, что её супруг был первым Штайнером за последние сто — если не больше — лет, кто преподнёс своей невесте это кольцо активированным. Говорила, что желает избраннице сына того же.
В ту ночь, когда усталость наконец взяла своё, впервые за долгое время Александру приснилась мать. Но не та болезненная женщина, тень прежней себя, что посещала кошмары Александра на последних годах обучения в Дурмстранге — молодая и полная сил Астрид Штайнер с алой лентой в волосах, вздёрнутым подбородком и горящим взглядом той, кого не так-то просто остановить. Такой она была в детстве Александра; в такую неё влюбился отец. Он тоже был там, во сне. Офицерская выправка и резкие черты худого лица были такими же, как на колдографиях, но улыбка была много теплее. Красивая пара бойцов. Они стояли бок о бок и улыбались сыну…
Но затем отец нахмурил брови и серьёзно проговорил:
— Ты должен быть уверен, сын.
— Должен быть уверен, — как эхо подхватила мать; на её руке сверкал перстень с искрящимся бликами серебра камнем-концентратором. — Иначе это может плохо для тебя кончиться, Алекс.
— Я не боюсь, — возразил Александр. — Я люблю.
— И это опасно, — проронил Герхард.
— Посмотри на меня, — приказала Астрид. На глазах сына она стала меняться — осунулась и отощала, морщины избороздили лицо, а весь задор исчез из взгляда. Невольно вскрикнув, Александр подался назад, отворачиваясь, — не было сил вновь встречаться со своим кошмаром. — Смотри! — повысила голос мать, делая шаг к нему. — Любовь — одна из причин того, что я стала такой.
— Нет… — пробормотал Александр и повернулся к отцу в поисках поддержки. — Отец!..