— Но в целом ты заинтересован в АПЛ? — с большой долей уверенности в том, что так и есть, уточнил Фридрих.
— Ещё бы. В Американской Премьер-Лиге все деньги и связи. Оттуда же преимущественно берут игроков в национальные сборные.
— И что ты уже предпринял для изменения ситуации?
— Уволил тренера, сейчас ищу нового. Ещё подумываю нанять профессионального менеджера — у меня самого нет возможности уделять клубу столько времени, сколько стоило бы. Кроме того… — Флавиу раздражённо цокнул языком. — Имидж — крайне важная вещь, Фридрих. С нашим нынешним топовые игроки не горят желанием присоединяться к команде даже с учётом денег, которые я предлагаю. Говорят, не видят перспектив.
— Вот как… — Фридрих задумался. Прикинув свои возможности, он решил, что вполне может помочь выгодному партнёру. — Скажи, у тебя есть свободная позиция для охотника?
— Её легко организовать, — Флавиу чуть склонил голову к плечу, заинтригованный.
— Не хочешь пообщаться насчёт неё с Маркусом Ленцем?
— С Ленцем?.. — Флавиу свёл на переносице брови, вспоминая. — Это который игрок «Гейдельбергских Гончих» и сборной Германии?
— Именно. Вот он, — Фридрих указал на беседовавшего с Лукашем Маркуса.
Флавиу хмыкнул.
— Твой друг?
— Вместе учились в Дурмстранге. Маркус подумывает разорвать контракт с «Гончими» из-за разногласий с руководством. Полагаю, он не откажется от твоего предложения, если достаточно его мотивировать.
— Хм, — Флавиу смерил Маркуса взглядом, которым мог бы оценивать породистую лошадь. Вдруг спохватился: — В чём твой интерес, Фридрих?
— Люблю посмотреть хорошую игру, — солгал Фридрих, искренне считавший походы на матчи потерей времени. — Америке пока особо похвастать нечем. Особенно Южной. Я помню матч, на котором мы были в Рио с послом Гальстером, «Бразилия — Аргентина», «160:90», — Фридрих позволил себе снисходительную улыбку. — Впрочем, сложно ожидать красивую и результативную игру, когда команды летают на таких мётлах.
— И в самом деле… — протянул Флавиу с понимающей улыбкой. Наверняка прекрасно помнил, что одним из предприятий Винтерхальтеров являлась крупная фабрика по производству мётел. — Хорошее замечание. Пожалуй, пришла пора и моему клубу обновить мётлы… — он сделал многозначительную паузу, а затем спросил: — Представишь нас с Ленцем?
— Само собой.
Десять минут спустя Фридрих был свободен — Флавиу и Маркус разговорились, не скрывая заинтересованности друг в друге, — и ушёл с видного места в полутень у скрытого гардиной выхода на террасу. Перехватив почти что требовательный взгляд Лестрейнджа, пялившегося на него полвечера, Фридрих сделал приглашающий жест и вышел на улицу.
Луна всходила над горами, освещая долину, серебря вьющуюся по ней реку. Морозный воздух ночи прекрасно бодрил — получше любого кофе, и Фридрих не спешил согревать себя чарами. Ещё немного. Ещё пара часов — и он на сегодня свободен, может вернуться к действительно важным делам. Свадьба только в июле, в подготовке его участие не потребуется, а это значит, что будет возможность вплотную заняться изучением положения дел семьи параллельно с работой в Департаменте.
Прошедшие две недели Фридрих избегал мыслей о браке, но теперь они лезли в голову, выводя из себя. Трата времени и сил. Абсолютно бесполезно и бесперспективно для него. Род — да, род выиграет; а что получит лично он? Смазливую девочку на пять лет младше него, холодную и заносчивую. «Хотя бы кудахтать не будет дни напролёт», — малодушно подумал Фридрих, вспоминая собственную мать. Может быть, ему повезёт ещё больше, и у жены окажется немного ума? Вроде бы как-то раз в разговоре она уже проявляла его зачатки…
Лестрейндж присоединился к нему, когда Фридрих уже начал терять терпение.
— Мои поздравления, мистер Винтерхальтер.
— Благодарю, мистер Лестрейндж, — откликнулся Фридрих, которого кольнула неприязнь. В Дурмстранге считалось приличным учить разные языки и проявлением уважения — разговаривать в чужой стране на её наречии. Британские маги себя так не утруждали.
Какое-то время они молчали, притворяясь, что рассматривают ночные горы. Из британской магической аристократии отец Фридриха пригласил на помолвку сына лишь Блэков, Лестрейнджей и Ноттов; остальных, как видно, барон фон Винтерхальтер не считал достойными. Все трое британских господ привезли с собой жён и наследников, но лишь Рудольфус Лестрейндж изъявил желание переговорить с Фридрихом наедине. Значит, он прибыл не только для исполнения навязанного обществом долга. С учётом того, что в прошлый раз, на Рождество, именно Рудольфус был выбран Волан-де-Мортом в качестве посредника, нет причин сомневаться: и на сей раз дело обстоит именно так.