- Ты хоть что-нибудь знаешь о себе? Представляешь, как ты сейчас выглядишь и что с тобой хочется сделать? – вкрадчивым шепотом, все с той же снисходительной насмешкой. Горькой.
Застежка молнии сошлась на шее.
С болезненным звуком моего фиаско.
Я тяжело сглотнула и открыла глаза.
Поводья затянули так, что оставалось только хрипеть. Без шансов на освобождение.
- Я так понимаю, ничего, - едва сдерживая, чтобы голос не зазвенел от досады. Не сорвался в туманные дали раздражения.
- Мне не пятнадцать лет, чтобы не уметь сдерживать свои желания. Какими бы сильными они не были, - Бессонов щелкнул заколкой на моих волосах, и они еще чуть влажной волной рассыпались по плечам. – И все-таки надень белье. Надеюсь, в этот раз с платьем тебе удастся справиться самой. Я жду тебя через минуту внизу, мы действительно уже сильно опаздываем.
Оборачиваться я не стала, услышала, как закрылась дверь и прислонилась разгоряченным лицом к холодному стеклу. Собственно, минута на это и ушла. Привести мысли в порядок. И унять закипающую обиду.
Спустилась я ровно через шестьдесят секунд. Весьма уверенно чувствуя себя и на каблуках, и в платье, и под его придирчивым взглядом, быстро прошедшим по моей фигуре. Обида была хорошим энергетиком. Так сказать, беспроигрышным.
Даже издалека увидела, как побледнело его лицо: скулы заострились, а глаза в бешенстве потемнели. Но я постаралась не обращать внимание на нюансы. Они могли бы мне испортить и без того не самое фееричное настроение. И помешать задуманному. Знай я сразу, какова будет его реакция, глядишь, и задержалась бы наверху. Еще на минутку. Или две.
Но я не знала. Ничто меня не остановило. И не задержало.
- Я просил тебя одеть белье, - прошипел он, схватив меня чуть выше локтя и встряхнув. Бесцеремонно схватил. Бесцеремонно встряхнул.
Вот как тут объяснишь про вырез, лямки и собственную обиду?
О каких доводах рассудка может идти речь?
Я дернула плечом, чтобы стряхнуть его руку. Естественно, безрезультатно. Бессонов сильнее сжал пальцы.
- У вас все равно дурные наклонности заставлять меня его снимать в общественных местах. И да, - я решительно на него посмотрела, не пряча глаз, не отводя взгляда. Открыто. Прямо. Уголок рта приподнялся в язвительной полуусмешке. А ладонь с зажатыми в ней трусиками скользнула ему в карман брюк, – вам, кажется, нравится такое носить с собой.
Расчет был на то, что мы действительно опаздывали. Куда-то там, зачем-то там. И времени заставить меня все исправить, просто не оставалось. Как вариант, я могла вообще никуда не идти, якобы в наказание за свою выходку. Но такой расклад меня тоже вполне устраивал. Может быть, даже чуть больше, чем провести остаток вечера в платье на голое тело. Ибо сделать-то я сделала, а как поступить дальше еще не придумала.
Вполне естественное для меня состояние души. Вот кто-то скептик, кто-то циник, а я «хрензнаетчтотворю». Кто меня за это осудит? У каждого свои недостатки.
Неудивительно, что у Владислава Андреевича возник вполне логичный вопрос, заданный с глухим придыханием. Наполненный тяжелым напряжением. А еще в нем звенело, как кубики льда в стакане с водой, холодное удивление.
- Бл**ь, ты что творишь? – медленно процедил он, едва поняв, что оказалось в его кармане.
- Помните еще про пальму первенства по части культуры речи? – тихо напомнила я, пытаясь гармонично вписать собственный голос в оглушительную тишину, повисшую между нами. – Так вот, у вас больше не осталось конкурентов на ее обладание. Поздравляю!
- Ты какого черта все время думаешь, что я с тобой шучу? – полностью проигнорировав мой филологический выверт, поинтересовался Бессонов. Сквозь стиснутые зубы. Подхватил за талию и уверенным движением направил на выход. Сопротивление бесполезно. Вздумай я хоть на секунду притормозить или остановиться… В целом, ничего бы не изменилось. Я бы все равно попала на улицу, оказалась перед автомобилем, а потом с небольшим ускорением влетела бы в салон. Какой смысл противиться неизбежному?
И уже там, утонув в роскошном кожаном сиденье не менее роскошного Мерседеса, прежде, чем закрылась дверь, услышала его вопрос:
- В курсе вообще куда мы едем?
В вопросе был какой-то подвох. То есть, ответ на него должен был приоткрыть завесу тайны, что тут происходит. И в чем соль.