- Лиза, у тебя очень тонкие сравнения, - через секунду произнес он. Одно движение – быстрое, мимолетное, почти незаметное – и я на его коленях. Сижу. Чуть очумевшая от столь стремительного изменения положения своего тела в пространстве. Еще не в курсе, как поступить дальше: то ли начать сопротивляться, то ли сделать вид, что ничего особенного не произошло.
Ничего особенного и не произошло – я сидела, машина стояла, водитель равнодушно смотрел прямо перед собой. Да, черт возьми, и он здесь тоже был. Хоть и старался изо всех сил изобразить, что его здесь нет. Рядом с Бессоновым все становились безумно тактичными – глухими, немыми и незрячими.
И одному Владиславу Андреевичу, похоже, было плевать на все. Он не спеша провел ладонью по моему бедру, вполне себе целомудренно, так чтобы не задирать еще выше мое платье. Нарочито медленно.
- Я предупреждал, что сегодня твои эротические игры не совсем уместны.
Ну, если учитывать, что буквально через секунду мне грозило оказаться полностью обнаженной, то вопрос уместности его не очень волновал.
Радовало, что назвал он это все-таки эротикой, а не дебилизмом.
Не радовало, что мои вопросы он все также упорно игнорировал.
Однозначно, разговаривать с ним было весьма занимательно. Как со стенкой.
- Неуместно или неудобно? – я не теряла надежды услышать хоть что-то по теме. По теме моей вопросительной интонации. – Для меня или для вас?
С этими словами я придвинулась к нему ближе – на миллиметр, не больше, просто пошевелилась, чтобы усесться поудобнее. А результат моих таких невинных, действий неожиданно удивил: его пальцы крепко, почти до боли сжались на моих бедрах. Легкие прикосновения превратились в жадные требовательные ласки. Бесстыдные и наглые.
Трудно было на них не ответить. Я держалась. И спину прямо держала. И плечи. Чувствовала его желание – сокрушительное, как цунами, такое же неотвратимое, сметающее все на своем пути.
Чувствовала, что в этот момент мне можно было все.
Он бы разрешил, позволил, стерпел. Ровно до той поры, пока мы не окажемся с ним одни в постели/доме/машине. Без свидетелей и посторонних глаз. После – все вернется на круги своя. Будут приказы, насмешки, холодные взгляды, уверенный тон голоса, но не сейчас. Не сейчас.
И его следующие слова только это подтвердили:
- Поехали домой, - не то предложение, не то вопрос, не то констатация факта. Где-то у шеи; глухо, тихо, с едва заметными настойчивыми нотками.
Трудно было с ним не согласиться. Но я сдержалась. Б**дь, снова. Как бы мне не хотелось. Тоже. Также. Быстрее. Оказаться наедине.
Моей главной задачей на сегодня было не поддаться. Не сдаться. Не проиграть. Господи, только бы снова ему не проиграть.
- А наряжали вы меня исключительно для этого козла? – усмехнулась, хотя он все равно этого не видел. Моя геолокация – спиной к нему, упрямым взглядом на дорогу. Только слова, оттенки слов, оттенки интонаций. Все остальное наугад. Наощупь. Предстояло еще собраться духом, силами и мыслями, чтобы выдать следующую фразу. Чтобы в ней прослеживалась хоть какая-то логика, а не набор бессмысленных «ку-ка-ре-ку» и бессвязных звуков, больше напоминающих слабые стоны. Наличие перед глазами водителя неплохо мне в этом помогало. Его напряженная спина и бесстрастный поворот головы в сторону достопримечательностей за пределами автомобиля вынуждал не поддаваться на провокации Бессонова. Вряд ли я бы справилась, не будь поблизости этого воистину терпеливого человека.
- Хочу белого вина и улиток, - наконец выдала я нечто шедевральное, подсмотренное во французских фильмах, выдернутое из недр памяти в рандомном порядке, без определенного представления, о чем идет речь. Но звучало недурно. – Надеюсь, вы не откажетесь меня сегодня все-таки накормить.
Его рука замерла ровно у той опасной черты, после пересечения которой меня не спасли бы даже улитки.
- Значит, улиток? – после небольшой паузы озадаченно уточнил он. Стало понятно, что я рискую получить именно их. И только их. В количестве, о котором некоторые гурманы могут только мечтать. – Хорошо.