Не осталось стыда. Не осталось запретов. В гостиной он посадил меня на диван, раздвинул колени и провел языком по коже живота. Долгой мучительно дорожкой. А потом спустился ниже.
- Моя сладкая девочка, - прошептал тихо, целуя внутреннюю сторону бедер. – Ничего не бойся. Я хочу тебя всю. Всю целиком.
Новая ласка, интимная, дерзкая. Прикосновения кончиком языка. До изнеможения. До помутнения. До разрыва связи с действительностью. Кажется, я кричала. Кажется, я просила. Кажется, я умоляла.
Кажется, на тот момент я готова была продать ему не только тело, но и душу. За сущие копейки.
Заснула я в его постели, когда начало светать. Сил не было ни на что, даже чтобы сообразить, что Бессонова рядом больше не было. Вроде бы я попросила его немного отдохнуть, он ответил, что скоро вернется. Я зарылась лицом в подушки, и уже где-то между сном и реальностью поняла, что он так и не вернулся.
Господи, как я ненавидела эти непонятные утра после не менее непонятных ночей. Что предписывает делать этикет в таких случаях? Вежливо поздороваться/попрощаться/извиниться/поблагодарить? Какая вообще больше всего подходит физиономия после проведенной вместе ночи? И не первой. И даже не второй. Чем дальше, тем сложнее было разбираться в нюансах. Благо делать я это могла долго, нудно и в гордом одиночестве. Угрюмо уставившись в белоснежный потолок, детально перечислять про себя части тела, которые бы не болели, ну и попутно размышлять над тем что же ждет меня внизу. Или кто. И ждет ли.
Когда жажда кофе пересилила все остальное, я поднялась с кровати. Еще сладко хранившей запахи Владислава Андреевича: чуть горьковатый аромат туалетной воды, шампуня и еще какого-то, едва уловимого, тонкого, мужского, от которого тихо заныло внизу живота. Желание. Чтобы он сейчас оказался рядом.
Бл**ь, это же было не так трудно проснуться вместе утром. Если два часа дня можно было считать утром. Наверно, Бессонов не мог позволить себе такой роскоши.
Я спустилась вниз, не особо рассчитывая кого-нибудь там встретить. И каково же было мое удивление, когда я увидела сидящего на диване Владислава Андреевича. Нет, это был определенно какой-то шаманский дар в любое время суток выглядеть безупречно. Вне зависимости от предшествующих событий. Иссиня-белая рубашка, расстегнутая на пару пуговиц, на запястье тонкий браслет часов, как мне показалось, всегда разных, с телефоном, зажатым плечом у уха и лэптопом на коленях. Он что-то тихо говорил невидимому собеседнику – тихо, ровно, как всегда, ни капли не повышая голоса, недовольно морщился и быстро набирал символы на клавиатуре.
Тут надо заметить, что мой прекрасный образ был не так основательно продуман. А именно, не продуман от слова «совсем». Так как я не особо надеялась с кем-либо встречаться, а целью моей была всего лишь чашка кофе из чудо-аппарата, все имеющиеся предметы гардероба на мне составляла небрежно наброшенная на плечи мужская рубашка. Блин, предположительно вчерашняя. Ничего другого найти я так и не смогла. Хотя не очень и старалась.
Я целомудренно дождалась окончания разговора и только после этого решительно направилась к кофе-машине. Чтобы обозначить свое присутствие у меня было секунд десять. По истечению которых, его телефон снова тихо завибрировал, и Бессонов, бросив на меня лишь быстрый взгляд и коротко кивнув, вновь вернулся к своим делам.
А у меня, по крайней мере, появилось время вдоволь помародерствовать над кофеваркой. Я уже почти привычным жестом по очереди нажала кнопок пять-шесть, в надежде, что хоть что-нибудь из нее да выльется. Однако в этот раз она лишь недовольно урчала, не желая выдавать ничего, кроме этих подозрительных звуков.
- Уже проснулись? – услышав, что Владислав Андреевич замолчал, поинтересовалась я, с ненавистью глядя на сенсорное табло местного Шаттла. Ну, давай, хренов космос, напиши хотя бы, что тебе надо для полного счастья. Станцевать перед тобой, спеть, прочесть стихотворение? Ради тебя я все смогу.
- Уже вернулся, - ответил он.
- Надо же, - не оборачиваясь, удивленно протянула я. Но в реальности все мое внимание было занято борьбой с техническим прогрессом. Или, вернее, его уничтожением. Я уже абсолютно бессистемно щелкала на все доступные кнопки и решительно соглашалась со всеми появляющимися фразами на экране. Кажется, она не предложила мне только секс, ибо все остальное так или иначе мелькнуло в ее меню. Кроме, разумеется, кофе.