На мое появление он никак не отреагировал – ни кивка, ни взгляда. Ни попытки хотя бы обернуться и посмотреть, кто материализовался позади него.
Возможно, я слишком тихо это сделала, почти незаметно, и в этом вся беда.
Возможно, мне стоило громко хлопнув дверью, войти с торжественным гимном на устах и оттарабанить приветственную речь.
Не совершив ничего из вышеперечисленного, я осталась присутствовать лишь номинально – молча смотреть и чувствовать себя предметом интерьера. Случайно забытой икеевской табуреткой в Эрмитаже. И пусть кабинет Бессонова был выдержан в скандинавском стиле – светло, строго, лаконично, что в целом нас роднило, но не на столько, чтобы выглядеть хоть немного эстетично в общей обстановке.
И тут мне в голову пришла идея. Гениальная. Такое вдохновение, наверное, накатывает только под кайфом. Под космическим кокаиновым кайфом. Полным улетом. Еще минуту простояв в забвении и вдоволь насладившись видом безразличной мужской спины, я стянула через голову футболку и бросила тут же, на пол. Сняла обувь. Затем расстегнула пуговицу на джинсах, осторожно спустила их вниз. Перешагнула.
И нет, я ни разу не усомнилась, что делаю что-то не так.
Я не задумывалась. И не колебалась.
В этой холеной воздушной белоснежной красоте, среди наполированных поверхностей, мрамора, хрома и дерева, на фоне огромных панорамных окон с видом на весь город, рядом с мужчиной, который до сих пор даже не обернулся – у меня имелся единственный козырь.
И это была точно не футболка с надписью: «Генерал, наши карты - дерьмо. Я пас!»
И не джинсы.
И не Конверсы.
Единственный предмет гардероба, о котором я смогла достойно с утра позаботиться, было нижнее белье. То самое, которое он сам выбрал или не сам, но по его вкусу. К которому идеально подходили эпитеты – красивое, дорогое, прозрачное. И которое стоило только одеть, несколько дополнительных пунктов в личном рейтинге были обеспечены.
Именно в нем я и осталась. Прошла бесшумно босиком по холодному камню до ближайшего кресла – теплая кожа, высокая спинка; удобство и стиль. Села. Пристроила взгляд на противоположную стену. Замерла. И стала ждать.
На удивление не долго. Я могла сколько угодно веселиться по поводу своей невидимости и способности бесшумно передвигаться, но факт оставался фактом: Бессонов прекрасно знал, где я нахожусь, что делаю и, возможно, о чем думаю. Рассчитывать, что он обо мне забыл или в принципе забыл, что в его кабинете кто-то сидит, было просто нелепо.
- Лиза.., - судя по интонации, начало предназначалось для другой фразы. Сказанной в другом тоне – строгом и деловом. Потому что сразу за ней наступила пауза. Наверно, в этот момент он обернулся. Я ничего не видела. Я смотрела на эту гребаную стену и не замечала ничего, что происходит вокруг. Он оставался вне поле моего зрения. – Ты что делаешь?
Некоторые вопросы способны загнать в тупик. В депо. Выход из которого только если сдать назад. Но отступать было поздно.
- Упрощаю вам задачу, - не отвлекаясь от созерцания, ответила я. Как будто не было ничего более очевидного.
Услышала его шаги. Неспешно ко мне приближающиеся. Пыталась угадать, как далеко он сейчас от меня. И сколько еще шагов ему надо сделать, чтобы оказаться за моей спиной.
- Какую именно задачу? – голос совсем рядом. С приглушенными, такими знакомыми насмешливыми нотками. Словно он в любой момент готов был рассмеяться. Вероятно, от удивления.
- А их еще и несколько? – восхитилась я. – Теряюсь в догадках… Неужели разговаривать будем?
- Судя по всему, ты не на разговоры настроилась, - он обошел меня сзади. Близко. Так близко, что я почувствовала движение воздуха. Обогнул стол и остановился напротив. Варианта смотреть в другую сторону больше не осталось.
Перевела взгляд на него; встретились, сцепились – упрямо, в тишине. Внутри что-то обрушилось, взорвалось; оползнем, лавиной. Как будто земля из под ног ушла, неожиданно, резко. И потянуло в неизвестность с невероятной силой.
- Не нравится?
Он мог ответить все что угодно. Хоть процитировать что-то из «Майн кампф» Гитлера.
Но вместо этого он медленно скользнул по мне взглядом и после продолжительной паузы, коротко улыбнулся: