«Мммм», - стало лучшим из возможных вариантов.
- Ты все утро и весь вечер была недоступна, - без лишних предисловий. Вера. В голосе липкие ленты недовольства. И только человек с тонкой душевной организацией смог бы услышать за ними беспокойство. Я к таким не относилась.
- Я жива, если ты об этом.
Мням-мням-мням. Не разжимая зубов. Вряд ли ей удалось разобрать хоть слово.
Мне нужно было еще пару минут, чтобы полностью состыковаться с окружающей действительностью. Подключиться к осмысленной речи и начать воспроизводить что-то более существенное, чем пустой набор звуков.
- Лиза, это не смешно, - предупредила подруга, намекая на мою несостоятельность в этом плане.
Я сладко зевнула в ответ.
- Я и не смеюсь. Обстановка не располагает. Как дела?
- Это ты меня спрашиваешь?
- Не вижу рядом с собой кого-то еще, - и чтобы не быть голословной, открыла глаза и обвела взглядом помещение. И правда ведь. Никого. На ближайшие метров десять. Обозримых десять метров. Что было не плохо для начала.
- То есть, ты одна? – недоверчиво переспросила она. – Не привязана, не избита, на руках нет наручников, а во рту кляпа?
- Здорово, да? Как в сказке.
Затянувшееся молчание подсказывало мне о неправильно выбранном тоне разговора. Я поспешила исправиться и добавила:
- Честно.
- Он тебе угрожает? Вот прямо в этот момент? – после паузы уточнила она.
- Боюсь, что нет. Ты разочарована?
Пока Вера думала над следующим вопросом, я осторожно поднялась с кровати и, завернувшись в простынь, вышла за дверь. Вниз по лестнице, нет ничего проще. Осторожно, босиком, оглядываясь. Ступенька за ступенькой. Туда, где островок кухни, через просторную гостиную. Одной рукой прижав к уху телефон, другой прихватив края ткани. Чтобы не сползали с груди. Чтобы я вдруг не предстала в образе обнаженной Махи пред глазами удивленных зрителей.
Но зрителей не было. По крайней мере, в поле видимости.
Вера в динамике продолжала:
- У вас что-нибудь было?
Я обогнула огромный диван и, зацепившись ногой за острый угол, громко взвыла.
- Да! Вечер поэзии и чаепитие с яблочным пирогом.
- Господи, засунь свою язвительность в одно место и начни разговаривать нормально, без этих твоих шуточек. Между прочим, когда ты не отвечала на звонки, Полька вовсю собиралась в полицию.
- Интересно, - пробормотала я, включая кран и наклоняясь к струе холодной воды, чтобы напиться.
- Интересно, что? – она теряла терпение, я с жадностью пила, полностью поглощенная своим занятием.
- Каков бы был итог. И чем бы мне это вчера помогло.
- Он тебя изнасиловал?
Это называется «к делу». К конкретному делу, конкретным вопросам, не допускающим свободного толкования. Я задумалась, напрягая память по поводу прошедшей ночи. Какой бы к ней приклеить ярлык? Какой подобрать термин? Чтобы емко и плотно. Ясно и однозначно. Чего я действительно не любила, так это чувствовать себя обиженной по жизни. Быть жертвой. Обстоятельств, людей, поступков. Не слишком-то просто было свыкнуться с мыслью, что тебя поимели. А потом еще в этом и признаться. Вслух. Громко. Четко.
Эта роль мне до омерзения не нравилась. И по-б***ски не подходила.
- Послушай, со мной все в порядке, - сказала я. – Правда.
И набрав побольше воздуха, продолжила:
- Было, может быть, не слишком приятно. То есть, никаких там праздничных фейерверков в глазах и любви с первого траха.
- Мать твою, Лиза, - она все-таки не выдержала и сорвалась на крик. Я улыбнулась. И, в общем, хорошо, что мы находились по разные стороны провода. Так как у меня были все шансы огрести от своей лучшей подруги. – Ты невыносима.
Теперь я уже в голос рассмеялась.
- Я очень на это рассчитываю.
Мы помолчали, а после перешли на другие темы разговора. Не самые приятные. Для меня. Чего не коснись, кругом, похоже, был полный беспредел. Как будто все существующие боги твердо решили сжить меня со свету. Дабы было не повадно. Видимо, расслабляться. В принципе.