И уж точно не до сна.
Так что дальнейшую дискуссию продолжить я не решилась, чтобы не провоцировать себя еще больше.
Взгляд в потолок – барашки, овечки, ослики. Через мысленный барьер.
Двадцать, сорок, пятьдесят.
Полноценная скотобойня. И мясообрабатывающий комбинат. За пределами миролюбивой картины.
И все это для того, чтобы не обращать внимания на его близость. Исходящее тепло от тела. И этот запах… горько-сладкий, мужской, терпкий острый. По обонятельным рецепторам. И даже за закрытыми глазами – образы. Урывками, мазками. И все равно яркие, красочные, сочные.
Как только легла, спрятала голову в подушку. Намеренно. Целенаправленно. Чтобы не видеть. Ничего. Ни ленивых движений рук, снимающих с плеч белоснежную рубашку, ни обнажившихся за этим строгих линий мышц.
Пальцы сильнее сжимали простынь. Боль в суставах отвлекала. Вытесняла воображение. Опускала на землю.
А потом запрыгали овечки, чтобы приблизить меня к желанному сну. Они трудились во всю мощь своих овечьих копыт. И к их стоическим стараниям не было никаких претензий. Можно сказать, парнокопытные сделали все, что смогли в данной ситуации.
Но дыхание – рваное, учащенное, - выдавало. Оно разгоняло молекулы до сверхзвуковых скоростей, пичкало кровь кислородом, пока сосуды не загудели от напряжения.
Время – три ночи. Еще полчаса ушло на то, чтобы успокоиться. Я вспомнила десяток проклятий, и одно было хуже другого. Но, в целом, они хотя бы помогли расслабиться.
Порядок. Овцы посланы на хрен.
Сон пришел, как нежданный гость – опасливо и неуверенно. Труднее всего потом было выяснить, что же случилось наяву, а что нет. В таких тонких материях, да при определенном состоянии, разграничить реальность не представлялось возможным. Мне казалось, что горячие прикосновения к бедрам и быстрые поцелуи вдоль позвоночника были всего лишь плодом моей фантазии. Как и тихие слова «Я хочу этого не меньше, чем ты».
Но с уверенностью я этого утверждать не могла. Ничего удивительного, если бы мне это приснилось. Как ничего удивительного, если бы это произошло в реальности.
Потому просыпалась я с особым трепетом. Долго выдергивала себя из болота полудремы, потом соотносила свое тело с пространством.
Открыть глаза я решилась в последнюю очередь. Словно боялась увидеть нечто такое, что перебьет во мне желание смело шагнуть в наступающий день. День действительно только наступал. Часы на стене показывали – десять утра. Комнату заливал молочный густой свет. Солнце за окном насилу пробивалось сквозь плотную дымку ночного тумана.
Я осторожно осмотрелась, чтобы убедиться, что в комнате и вправду никого не было. А потом еще раз, дабы уверовать, что это не глюк.
Итак, все приключения прошедшей ночи остались позади. Единственное, от чего мне так и не удалось избавиться, это от чувства неудовлетворенности во всем теле. Та еще неурядица. Признаться самой себе, даже шепотом, что Бессонов сумел-таки разбудить во мне нечто такое, что делало меня хоть немного от него зависимой, было выше моих сил.
Тут вполне могли пригодиться мои ночные бараны.
С целью самоотречения.
Без задней мысли и в полной уверенности своего пребывания в гордом одиночестве, я вышла из комнаты с твердым намерением спуститься позавтракать. Не сильно надеясь на благополучный исход в этом нелегком деле, я успела дойти до первой ступени лестницы. На этом все намерения и закончились. Я услышала его голос, доносившийся снизу.
День недели? Среда.
Спрашивается, какого хера он не отчалил по своим делам государственной важности?
И вот, находясь в том самом фиговом положении, когда идти назад уже поздно, а вперед нет желания, я зависла на одном месте в позе статуи.
Телефонный разговор был явно не из приятных. Голос Бессонова хищно порхал в воздухе, оседлав тихие ноты ярости. Своим ровным спокойный тоном он говорил такие вещи, что даже у меня по позвоночнику пробежал холодок. Стремление попасться ему сейчас на глаза уменьшилось ровно вдовое, уйдя в глубоко отрицательные значения.
- Сомневаюсь, что в Ваши обязанности входит при возникновении проблемы тут же звонить мне и истерично заявлять, будто вы не знаете, что делать. Это несколько странно, не находите?
Я не удержалась и спустилась на ступеньку ниже. Ничто так не притягивает, как публичные скандалы. Дабы поприсутствовать на подобном можно было и рискнуть собственной шкурой.