– Остановились, вот напасть, – пробурчал он. И только когда они забрались в машину, он вернулся к Зинни Бауэр. – Это же так понятно, детка, – сказал он, невозмутимо пожимая плечами. – Она просто пытается запугать тебя.
Он любил смотреть, как она ест. Она не стеснялась это делать – не то что другие девушки, с которыми он имел дело раньше, сидящие на постоянной диете. Сев с ними за стол начинаешь чувствовать себя двухголовой собакой, что бы ты ни ел: бигмак или мексиканские блюда. Пауле не требовалось никаких «салатов с приправой на краю тарелки», никакого хлеба без масла и детских порций. Она набрасывалась на еду, как лесоруб на дерево, и в этот момент ее лучше было не трогать. Для начала она взяла картофельную запеканку под белым соусом с хлебным мякишем и умяла ее с половиной буханки итальянского хлебца с корочкой, которой подбирала оставшуюся пищу на тарелке, пока та не заблестела. Затем последовали феттучини Альфредо, а в третий раз она положила себе с макаронной стойки целую тарелку мостачиоли маринари с горячими сосисками и взяла еще хлеба, она всегда брала много хлеба.
Джейсон заказал себе пива, не раздумывая, закурил сигарету и от души намотал на вилку спагетти карбонара с соусом. В следующее же мгновение он поймал на себе пристальный взгляд официанта, заморыша с тощей шеей, которого мог бы раздавить двумя пальцами, не будь они в Калифорнии, где все так уютно и благопристойно. В моменты вроде этого ему хотелось жить в Кливленде. Хотя он там никогда и не был, но верил, что тамошние жители не стали бы возникать из-за таких мелочей.
– Уберите ее, пожалуйста, – произнес официант.
– Конечно, старина, – ответил Джейсон, взмахнув рукой, так что дым заклубился вокруг него, как вокруг залитого костра. – Вот только я, – пуфф, пуфф, – еще разок затянусь, а вы, – пуфф, пуфф, – найдите мне где-нибудь пепельницу… Не может быть, – пуфф, пуфф, – чтобы у вас не было пепельницы, верно?
Конечно, коротышка всю дорогу держал ее перед собой, словно этакий переносной ночной горшочек, но сигарета уже догорела, от нее остался один дотлевающий окурок, хабарик и только, и Джейсон, протянув руку, раздавил его о пепельницу и сказал:
– Спасибо, парнишка, хотя, по правде, не сигарета и была, так, просто окурок, не больше.
Тут подоспела Паула, взявшая уже четвертую за вечер тарелку ангельских волос, салат из трех видов бобовых и разноцветных нарезанных фруктов.
– Из-за чего был шум? Из-за твоей сигареты?
Джейсон промолчал, намотав на вилку спагетти. Потом основательно отхлебнул пива и пожал плечами.
– В общем, да, – признал он наконец. – Привязался тут очередной фашист.
– Тебе не стоит вести себя так, – сказала она, подгребая корочкой хлеба разбегающуюся по тарелке еду.
– Как?
– Ты и без моих объяснений знаешь, что я имею в виду.
– Правда? – Он прищурил глаза. – О чем ты говоришь?
Она вздохнула и отвернулась. Этот ее вздох разозлил его, ему даже захотелось перевернуть стол или хотя бы бросить в окно несколько тарелок. Он был уже пьян. Ну, или на три четверти пьян, какая разница. Тут она, наконец, разомкнула губы.
– Вовсе не все на свете хотят дышать дымом сгоревшего табака. Люди ведут здоровый образ жизни.
– Люди? Не уверен. Может быть, ты и ведешь. А остальные только занудствуют. Они просто хотят ущемить в общественном месте мои права, – «ущемить», интересно, откуда словечко-то вылетело, – вот они и тычут мне в нос свои запреты. – От этой мысли он разозлился еще сильнее, и, заметив краем глаза пробирающегося между столиков официанта, яростно щелкнул пальцами. – Эй, парень, притащи еще пива, лады? Я имею в виду, когда у тебя выпадет минутка.
Тут-то и появилась Зинни Бауэр. В двери вошло существо, словно выведенное в научной лаборатории – такой она была тощей, с глубоко посаженными глазами и выступающими костями. С ней был некто – то ли тренер, то ли муж, то ли еще кто-то, – и он был словно из комикса про агента Икс, на голову выше всех в зале, с большими мясистыми бицепсами. Джейсон помнил их еще по Хьюстону – он летал туда с Паулой на очередной этап «Ironman», там она сломалась на беге и пришла шестой среди женщин, в то время как Зинни Бауэр, изумительная костистая женщина, легко заняла первое место. И вот они здесь, Зинни и Клаус – или Олаф, или как его там, – здесь, в «Миске спагетти», пришли поужинать, как обычные люди. Ему принесли пиво, холодное и прекрасное, в бутылке оно казалось зеленым, а в стакане сделалось светло-янтарным, и он выпил его в два глотка.