Потомъ наступало время ловли острогой: поздка по озеру отъ заката и до восхода солнца, въ темнот зимнихъ ночей. Тонетъ присматривалъ на носу за кучей сухихъ листьевъ, горвшихъ, какъ факелъ, распространяя по черной вод широкую кровавую полосу. Ддъ становился на корм съ острогой въ рук: это былъ желзный трезубецъ съ острымъ концомъ, страшное орудіе, которое впившись въ предметъ могло быть оторвано только съ большими усиліями и страшными слдами разрушенія. Свтъ проникалъ до самаго дна озера. Ясно выступали раковины, водоросли, цлый таинственный міръ, незримый днемъ. Вода была такъ прозрачна, что, казалось, барка носится въ воздух. Обманутыя свтомъ рыбы слпо бросались на красное сіяніе и – цапъ!- каждымъ ударомъ дядюшка Г_о_л_у_б_ь вытаскивалъ изъ глубины жирную рыбу, отчаянно трепетавшую на конц остраго трезубца.
Этотъ способъ рыбной ловли приводилъ Тонета на первыхъ порахъ въ восторгь. Однако мало-по-малу развлеченіе превратилось въ рабство и онъ начиналъ ненавидть озеро, съ тоской глядя на блые домики Пальмара, выдлявшіеся на темной линіи тростниковъ.
Съ завистью вспоминалъ онъ о первыхъ годахъ, когда свободный отъ всякихъ другихъ обязанностей, кром посщенія школы, онъ бгалъ по всмъ уличкамъ деревушки, слыша, какъ всюду сосдки называли его хорошенькимъ и поздравляли мать.
Тогда онъ былъ еще своимъ собственнымъ господиномъ. Больная мать говорила съ нимъ съ блдной улыбкой, извиняя вс его выходки, а П_о_д_к_и_д_ы_ш_ъ выносила вс его дерзости съ кротостью низшаго существа, съ благоговніемъ взирающаго на боле сильное. Кишвшая между хатами дтвора видла въ немъ своего предводителя и вс шли вдоль канала, бросая камнями въ утокъ, убгавшихъ, крякая подъ крики женщинъ.
Разрывъ съ ддомъ обозначалъ возвращеніе къ старой вольной жизни. Онъ уже не будетъ уходить изъ Пальмара до зари, чтобы до ночи оставаться на озер. Весь день былъ въ его распоряженіи въ этой деревушк, гд изъ мужчинъ оставались только священникъ, школьный учитель и начальникъ морскихъ карабинеровъ, который прогуливался съ своими свирпыми усами и краснымъ носомъ алкоголика на берегу канала, между тмъ, какъ женщины пряли въ дверяхъ, оставляя улицу въ распоряженіе дтишекъ.
Освободившись отъ труда, Тонетъ возобновилъ старыя дружбы. У него было два товарища, родившіеся по сосдству: Нелета и П_і_а_в_к_а.
Двочка не имла отца. Ея мать была торговкой угрями въ город. Въ полночь она нагружала свои корзины на баркасъ, именуемый "телгой угрей". По вечерамъ она возвращалась въ Пальмаръ, рыхлая и тучная, утомленная дневнымъ путешествіемъ, ссорами и торгомъ на рынк. Бдная женщина ложилась до наступленія ночи, чтобы встать съ первыми звздами и такая ненормальная жизнь не позволяла ей заботиться о дочери. Двочка росла на попеченіи сосдокъ и главнымъ образомъ матери Тонета, часто дававшей ей пость и обращавшейся съ ней, какъ съ новой дочкой. Двочка была однако мене послушна, чмъ П_о_д_к_и_д_ы_ш_ъ, и предпочитала сопровождать Тонета въ его экскурсіяхъ, вмсто того, что по цлымъ часамъ сидть и учиться вязать сти.
П_і_а_в_к_а носилъ ту же кличку, какъ его отецъ, самый знаменитый пьяница во всей Альбуфер, маленькій старичокъ, высохшій отъ долголтняго пьянства. Оставшись вдовцомъ, съ однимъ только сыномъ, маленькимъ Піавочкой, онъ отдался алкоголю, и народъ видя, какъ онъ жадно и безпокойно посасываетъ вино, сравнилъ его съ піавкой, создавъ такимъ образомъ его кличку.
По цлымъ недлямъ онъ пропадалъ изъ Пальмара. Порой бывало извстно, что онъ бродилъ по деревушкамъ материка, прося милостыню у богатыхъ крестьянъ Катаррохи и Массонасы и высыпаясь въ амбарахъ. Когда онъ долгое время проживалъ въ Пальмар, по ночамъ исчезали изъ каналовъ сти, верши опорожнялись до прихода ихъ хозяевъ, и не одна сосдка, считая своихъ утокъ, съ крикомъ и плачемъ удостоврялась въ пропаж одной изъ нихъ. Карабинеръ громко кашлялъ и такъ близко подходилъ къ П_і_а_в_к_, какъ будто хотлъ ткнутъ ему въ глаза свои большіе усы. Пьяница протестовалъ, призывая въ свидтели святыхъ, за неимніемъ боле достоврныхъ поручителей. Просто это интриги! Людиотятъ его погубить, какъ будто недостаточно онъ уже несчастенъ и бденъ, обитая въ худшей хат деревушки! И чтобы успокоить свирпаго представителя закона, не разъ выпивавшаго рядомъ съ нимъ и только не признававшаго своихъ друзей за стнами трактира, онъ перекочевывалъ на друтой берегъ Альбуферы, не возвращаясь въ Пальмаръ впродолженіи нсколькихъ недль.
Сынъ его отказывался слдовать за нимъ во время этихъ экспедицій. Родившись въ собачьей конур, гд никогда не видно было хлба, онъ съ дтскихъ лтъ пріучился самъ доставать себ пищу и вмсто того, чтобы сопровождать отца, старался, напротивъ, уйти отъ него, чтобы не длиться съ нимъ плодами своей хитрости и ловкости.
Когда рыбаки садились за столъ, они видли, какъ взадъ и впередъ передъ дверью хаты ходитъ чья-то меланхолическая тнь. Она, наконецъ, останавливалась у одного изъ косяковъ двери, склонивъ голову и глядя исподлобья, какъ молодой быкъ, готовый къ нападенію.
Это былъ П_і_а_в_о_ч_к_а, который обнаруживалъ свой голодъ съ лицемрнымъ выраженіемъ смиренія и стыдливости, тогда какъ въ его плутовскихъ глазахъ блистало желаніе завладть всмъ, что онъ видлъ.
Появленіе его произіводило впечатлніе! Бдный мальчуганъ! И ловя на лету полуобглоданную кость лысухи, кусокъ линя или черстваго хлба, онъ набивалъ себ желудокъ, переходя отъ двери къ двери. Когда собаки съ глухимъ лаемъ подбгали къ одному изъ трактировъ Пальмара, П_і_а_в_о_ч_к_а также бжалъ туда, какъ будто былъ посвященъ въ тайну. То были охотники, стряпавшіе рисъ съ говядиной, люди изъ Валенсіи, пріхавшіе на озоро, чтобы състь знаменитое блюдо: "чеснокъ и перецъ". Когда прізжіе, усвшись передъ столикомъ трактира, принимались между дой защищаться отъ натиска голодныхъ собакъ, имъ помогалъ мальчикъ въ лохмотьяхъ, которому и удавалось путемъ улыбокъ и отпугиванія злыхъ собакъ остаться хозяиномъ остатковъ сковороды. Отъ карабинера онъ получилъ старую солдатскую шляпу, полицейскій подарилъ ему брюки утонувшаго въ тростникахъ охотника. Его всегда босыя ноги были настолько же сильны, насколько слабы были его руки, никогда не дйствовавшія ни шестомъ, ни весломъ.
Грязный, голодный П_і_а_в_к_а, на каждомъ шагу бшено чесавшій голову подъ грязной шляпой, пользовался большимъ авторитетомъ среди дтворы. Тонетъ былъ сильне его, легко расправлялся съ нимъ и всетаки считалъ себя ниже и слдовалъ всмъ его указаніямъ.
Это былъ авторитетъ человка, умвшаго существовать за собственный счетъ, не нуждаясь ни въ чьей помощи. Дтишки смотрли на него съ нкоторой завистью, такъ какъ ему не приходилось бояться отцовскихъ выговоровъ и у него не было никакихъ обязанностей. Къ тому же его выходки очаровывали, и малыши, получавшіе дома за малйшую неосмотрительность хорошую пощечину, считали себя настоящими мужчинами, сопровождая этого мошенника, который на все смотрлъ, какъ на свое, и пользовался всмъ: не было такого оставленнаго въ баркахъ предмета, который онъ не длалъ своею собственностью.
Онъ объявилъ открытую войну всмъ обитателямъ воздуха, такъ какъ ихъ легче было ловить, нежели обитателей озера. Удивительно умнымъ способомъ собственнаго изобртенія охотился онъ за такъ называемыми мавританскими воробьями, опустошающими Альбуферу. Крестьяне боятся ихъ, какъ злой чумы, такъ какъ они подаютъ значительную часть риса. Лучшимъ его временемъ было лто, когда было изобиліе маленькихъ озерныхъ чаекъ, которыхъ онъ ловилъ стью.
Внукъ дядюшки Г_о_л_у_б_я помогалъ ему при этой работ. Они были на половинныхъ началахъ, важно заявлялъ Тонетъ, и оба мальчика по цлымъ часамъ подстерегали на берегу озера птицъ, дергая за веревочку и уловляя въ сти неосторожныхъ. Наловивъ порядочную добычу, П_і_а_в_к_а смлый путникъ, отправлялся по дорог въ Валенсію съ стью черезъ плечо, а въ ней чайки махали своими темными крылышками и съ отчаяніемъ выставляли блое брюшко. Маленькій разбойникъ ходилъ по ближайшимъ къ рыбному рынку улицамъ, выкрикивая своихъ птицъ и городскіе мальчики сбгались, чтобы купить чаекъ, привязать къ ихъ лапкамъ веревку, и заставитъ ихъ летать на перекресткахъ.