На обратномъ пути между компаньонами начинались пререканія, приводившія къ полному коммерческому разрыву. Съ такимъ жуликомъ положительно нельзя сводить счеты! Тонетъ билъ, билъ П_і_а_в_к_у, но не получалъ ни одного очаво изъ полученныхъ за продажу денегь. Легковрный, подчиняясь его хитрости, онъ однако снова приходилъ къ нему въ хату, полуразрушенную и безъ дверей, гд тотъ спалъ одинъ большую часть года.
Когда П_і_а_в_к_ исполнилось одиннадцать лтъ, онъ пересталъ водиться съ своими прежними друзьями. Его инстинктъ паразита побуждалъ его посщать церковь, ибо это былъ лучшій путь втереться въ домъ священника.
Въ такой деревушк, какъ Пальмаръ, попъ былъ бденъ, какъ любой рыбакъ, но П_і_а_в_к_а испытывалъ невольную тягу къ вину въ церковныхъ сосудахъ: о немъ говорили въ трактир съ большимъ восторгомъ, какъ онъ самъ слышалъ. Къ тому же лтомъ, когда оэеро, казалось, кипло подъ лучами солнца, маленькая церковка казалась ему заколдованнымъ дворцомъ съ ея сумеречнымъ свтомъ, проникавшимъ сквозь зеленыя окна, ея стнами, выштукатуренными въ блый цвтъ, и поломъ изъ красныхъ кирпичей, дышавшимъ влагой болотистой почвы.
Дядюшка Г_о_л_у_б_ь, презиравшій маленькаго разбойника за его ненависть къ труду рыбака, вознегодовалъ, когда узналъ о его новой привязанности. Ахъ, бродяга, бродяга! И какъ онъ уметъ выбрать себ занятіе!
Когда священникъ отправлялся въ Валенсію, П_і_а_в_к_а носилъ за нимъ до барки корзину, наполненную бльемъ и платьемъ и шелъ по берегу прощаясь съ нимъ съ такой нжностью, словно больше не увидитъ его. Онъ помогалъ служанк въ хозяйств, приносилъ дрова изъ Деесы, воду изъ ключей, бившихъ на дн озера, и испытывалъ сладкую дрожь, какъ сластолюбивый котъ, когда въ маленькомъ помщеніи, служившемъ ризницей, одинъ, въ безмолвіи, уничтожалъ остатки обда священника. По утрамъ, звоня въ колоколъ, пробуждавшій деревушку, онъ испытывалъ гордость своимъ положеніемъ. Удары, которыми священникъ оживлялъ его энергію, казались ему знаками отличія, возносившими его высоко надъ товарищами.
Порою страсть къ этой нелегкой жизни подъ снью церкви ослабвала, уступая мсто тоск по старой бродячей жизни. Тогда онъ отыскивалъ Нелету и Тонета и они вмст устраивали прежнія игры, бгали по берегу, до самой Деесы, представлявшейся этимъ простоватымъ товарищамъ концомъ свта.
Однажды осенью подъ вечеръ мать Тонета послала ихъ въ лсъ за дровами. Вмсто того, чтобы надодать ей, возясь въ хат, они могли бы быть полезными, притащивъ нсколько охапокъ сучьевъ, такъ какъ зима была недалека.
Они отправились втроемъ. Дееса цвла и благоухала, какъ садъ. Подъ нжными лучами почти лтняго солнца кустарники покрывались цвтами и надъ ними блестли наскомыя, словно золотыя почки, порхая съ глухимъ стрекотомъ. Вковыя покривившіяся сосны тгржественно шумли верхушками и подъ ихъ сводами распространялся нжный полумракъ, словно въ огромномъ собор. Порой между двумя стволами просачивался лучъ солнца, какъ будто проходя черезъ окно.
Каждый разъ, когда Тонетъ и Нелета проникали въ Деесу, они чувствовали себя во власти одного и того же настроенія. Они испытывали страхъ, не зная, передъ чмъ. Они точно находились въ волшебномъ замк великана, который вотъ-вотъ можетъ появиться.
Они шли по извилистымъ лснымъ тропинкамъ, то спрятанные кустарникомъ, волновавшимся надъ ихъ головами, то вдругъ, всходя на самую высокую дюну, съ которой сквозь колоннаду стволовъ открывался видъ на огромное зеркало озера, испещренное барками, маленькими, какъ мухи. Ноги ихъ тонули въ земл, покрытой корой затвердвшаго навоза. При шум ихъ шаговъ, при малйшемъ ихъ крик кустарники содрагались отъ бшеной скачки незримыхъ зврей. То были кролики, которые убгали. Издали доносился звонъ колокольчиковъ стадъ коровъ, пасшихся по направленію къ морю.
Дти казались опьяненными тишиной и благоуханіемъ яснаго вечера. Когда они посщали лсъ въ зимніе дни, то все – и сухіе, голые кустарники и холодный втеръ, дувшій съ моря такъ, что рукамъ становилось морозно, наконецъ весь трагическій видъ Деесы при сромъ освщеніи затянутаго тучами неба – все заставляло ихъ быстро набрать сучьевъ на самой опушк, чтобы потомъ безъ передышки бжать до самаго Пальмара.
Но въ этотъ вечеръ они шли храбро впередъ, желая исходить весь лсъ, хотя бы имъ пришлось дойти до края свта.
Ихъ путь былъ полонъ неожиданностей. Нелета съ инстинктами женщины, которая стремится быть какъ можно красиве, вмсто того чтобы искать сухіе сучья, рвала втки мирта и украшала ими свои нечесаные волосы. Потомъ срывала втки мяты и другихъ душистыхъ растеній, покрытыхъ цвтами, пряный запахъ которыхъ опьянялъ ее. Тонетъ собиралъ лсные колокольчики и, свивъ изъ нихъ внокъ, клалъ его на ея лохматую головку. Со смхомъ указывалъ онъ, какъ она похожа на головки, нарисованныя надъ алтарями въ церкви Пальмара. П_і_а_в_к_а искалъ своей мордочкой паразита чего-нибудь съдобнаго въ этой сіявшей и благоухавшей природ. Онъ проглатывалъ красныя ягоды д_и_к_о_й в_и_ш_н_и и съ силой, которая могла быть объяснена только голодомъ, вырывалъ изъ земли капустныя пальмы, ища горькій стволъ, подъ мясистыми волокнами котораго находились нжныя сладкія смена. Въ лсныхъ проскахъ, низменностяхъ, лишенныхъ деревьевъ, такъ какъ въ продолженіи зимы ихъ покрывала вода, порхали стрекозы и бабочки. Бгая, дти получали царапины въ ноги отъ кустарниковъ, уколы отъ остраго, какъ копья, камыша, но они смялись надъ болью и шли дальше, восхищенные красотой лса. На тропинкахъ встрчали они короткихъ, толстыхъ и блестящихъ червяковъ, словно живые цвты, двигавшіеся ло земл волнообразными нервными движеніями. Они поднимали пальцами этихъ гусеницъ, глядя на нихъ, какъ на таинственныя существа, природы которыхъ они не въ силахъ разгадать, и снова клали на землю, слдя на четверенькахъ за ихъ волнообразными движеніями, пока они не скрывались въ кустахъ. Они бгали за стрекозами и вс трое смотрли съ восхищеніемъ на нервный полетъ самыхъ обычныхъ, красныхъ, а также на другихъ, одтыхъ какъ волшебницы, съ серебряными крылышками, зеленой спинкой и золотой грудкой.
Бродя на авось, въ самой середин лса, куда они никогда не заходили, они замтили вдругъ, какъ измнился пейзажъ. Они проникли въ кусты, росшіе въ ущельяхъ, и вдругъ очутились въ темномъ сумрак. Съ каждымъ шагомъ слышался все ближе безпростанный ревъ. То было морк, бившееся о берегъ по ту сторону цпи дюнъ, замыкавшихъ горизонтъ.
Сосны не были здсь такими прямыми и важными, какъ ближе къ озеру. Стволы ихъ покривились, сучья были почти блыми и верхушки опускались внизъ. Вс деревья склонились въ одномъ направленіи, точно въ глубокомъ безмолвіи вечера пронесся невидимый морской втеръ. Во время бурь онъ яростно налеталъ на эту часть лса, придавая ей мрачный видъ.
Дти повернули назадъ. Они много слыхали объ этой части Деесы, самой дикой и опасной.- Безмолвіе и неподвижность кустовъ нагоняли на нихъ страхъ. Тамъ скользили большія зми, преслдуемыя сторожами Деесы, и паслись дикіе быки, уединявшіеся отъ стада, заставляя охотниковъ заряжать ружья крупной солью, чаюбы, не убивая, вспугнуть ихъ.
П_і_а_в_к_а, лучше другихъ знавшій Деесу, велъ своихъ товарищей къ озеру, но встрчавшіяся на дорог капустныя пальмы заставляли его сбиваться съ дороги.
Наступала ночь. Нелета начинала безпокоиться, видя, какъ въ лсу становится темно. Оба мальчика смялись. Сосны образовывали огромный домъ, въ которомъ было темно, какъ въ ихъ хатахъ, когда солнце еще не совсмъ зашло, тогда какъ за лсомъ было еще свтло. Нечего спшить! И они продолжали искать капустныя пальмы. Двочка успокаиваласъ, когда Тонетъ угощалъ ее сладкими сменами и отставала, высасывая ихъ. Когда на поворот тропинки, она увидла себя одинокой, она поспшила присоединиться къ мальчикамъ.
Теперъ въ самомъ дл наступила ночь… Таково было мнніе П_і_а_в_к_и, знавшаго Деесу. Вдали уже не слышались колокольчики стада. Надо поскоре выбраться изъ лса, собравъ предварительно сучья, а то дома влетитъ. И они принялись искать сухіе сучья у корней сосенъ, въ кустахъ. Быстро собрали три маленькія связки и отправились ощупью въ темнот. Еще нсколько шаговъ и наступилъ полный мракъ. Въ той сторон, гд должна была лежать Альбуфера, виднлось словно зарево потухавшаго пожара, тогда какъ въ лсу стволы и кусты едва выступали на темномъ фон, какъ еще боле темныя тни.