Геля вспомнила Василия Савельевича. И Григория Вильгельмовича. Может, они и дикие. Но симпатичные. А папка… Папка все-таки немножко слишком ботан. Наверное, он просто не в курсе, бедняжка, что в жизни бывают такие конфликты, которые без драки разрешить невозможно.
– А я вот знаю двух интеллигентных людей… И еще одного – не очень интеллигентного, но очень, очень хорошего, – сказала Геля. – И, знаешь, они все здорово дерутся. Может быть, ты тоже смог бы научиться? Вот хоть с мамой на кикбоксинг походи, а, пап?
Мамин кикбоксинг приплела из лучших побуждений, но папа, похоже, обиделся. Так и молчали всю дорогу домой.
Геля же, вспомнив о маме, стала готовиться к встрече. Уж вот кому на шею точно не стоит бросаться. Если даже папа-ботан заподозрил неладное, то мама и подавно. Быстренько вытрясет из дочери правду, а после размажет по стенке за то, что поехала неизвестно куда с какой-то малознакомой теткой, да еще без разрешения. А Люсинду так и вовсе разорвет, или, страшно сказать, куда засунет ей и Алмаз, и сонолет, и будущее человечества. Геля горько вздохнула. Все-таки удержаться будет трудно, по маме она ужасно соскучилась.
Однако опасения ее были напрасны. Папа еще только собирался вставить ключ в замочную скважину, а мама уже распахнула дверь и рявкнула:
– Ну наконец-то!
Вопрос с объятиями отпал сам собой. Гораздо безопаснее обниматься с разъяренной гюрзой, чем с мамой, когда она в таком состоянии.
– Ангелина! Мне полчаса назад позвонили из лицея и сообщили, что ты прогуляла уроки, – прорычала мама. – Может, объяснишь, что за хрень происходит?
– Я так и знал, – упавшим голосом проговорил папа, втолкнул Гелю в квартиру и даже не стал отчитывать маму за слово «хрень».
– Ну. Я жду. – Мама приняла стойку боевой сахарницы, а Геля тоскливо вздохнула и повесила нос.
– Ангелина! – Голос мамы приобрел опасные грозовые интонации. Даже озоном запахло, как показалось Геле.
Девочка прикрыла глаза и заговорила:
– Жизнь проходит, мама. Я уже в шестом классе…
– Что?! – ошарашенно переспросила Алтын Фархатовна.
– Я уже в шестом классе, а ни разу еще не прогуливала школу, – пояснила Геля. – Вот и решила попробовать. Пока не поздно…
– Ерунда какая-то, – растерялся папа. – Но где же ты была?
– Так, нигде. Гуляла. Побродила по Александровскому саду, посидела на ступеньках дома Пашкова…
– Ну, знаешь, дочь, так нельзя… – начал папа.
А мама вдруг взяла Гелю за подбородок, заглянула в глаза, заблестевшие от подступающих слез, и спросила:
– Котеночек, ты что, поссорилась с мальчиком?
– С каким еще мальчиком? – осекся на полуслове папа.
А Геля разревелась уже по-настоящему и, позабыв об осторожности, повисла у мамы на шее.
– Какая разница – с каким? – яростно прошипела Алтын Фархатовна и, обнимая, повела рыдающую дочь к маленькому диванчику в гостиной, приговаривая: – Бедный мой котенок… Ну-ну, вы помиритесь, вот увидишь… Да он сам дурак…
– Н-не дурак… н-не помиримся… Мамааааа… я его больше ни-ик! – когда не увижу… мамочкааа!.. – заходилась Геля, цепляясь за Алтын Фархатовну. От мамы успокаивающе пахло горьковатыми лилиями, мятой и немножко котлетками.
– Он – что? Он уехал? – баюкая Гелю, тихонько спрашивала Алтын Фархатовна. – Ну-ну… Есть же интернет, скайп, телефон в конце концов… Не каменный век, котенок, все образуется, все будет хорошо…
– Ну, я пойду? – заискивающим тоном произнес папа. – Никак не могу дозвониться Эрасту. Наверное, в Третьяковке не ловит…
– Стоп! – вскинулась мама. – А что это вдруг Ластика понесло в Третьяковку?
Ластик – это была школьная кличка братца, в общем, долго объяснять, но папа ужасно не любил, когда мама так называла Эраську.
– Эраст, – с нажимом произнес он, – сопровождает нашего гостя, профессора Ван Дорна.
– Какого еще Ван Дорна? – Мама нахмурилась, но при этом ласково сжала Геле плечо – мол, я не забыла о твоем беспримерном горе, ребенок, сейчас быстренько разберусь с входящими и продолжу тебя утешать.
– Представляешь, – жизнерадостно начал Николас Александрович, – к нам сегодня приехал родственник, правда, очень дальний. И он занимается историей нашего рода! Но, к сожалению, меня срочно вызвали в контору… Важный клиент… Ну, ты знаешь, как это бывает, – доверительно обратился он к маме, а Геля даже забыла плакать, так стало его жалко. Конечно, мама прекрасно знает, как это бывает. А вот у папиной конторы не было клиентов – ни важных, ни каких – уже и не вспомнить сколько. – Я вынужден был отлучиться, но попросил Эраста занять господина Ван Дорна, показать ему Москву, сводить в Третьяковку…