Геля выдохлась, но удара так и не последовало. Она открыла глаза и увидела, что Щур запустил руку в кожаную мошну, лежащую на столе, достал оттуда несколько мятых ассигнаций, а еще щедрой рукой выгреб горсть медяков и сыпанул себе в карман.
Потом обернулся к ней. Брови паренька были сосредоточенно насуплены, взгляд отсутствующий.
– Извозчик – это дело. Пошли, – бросил он, задул свечу, бесцеремонно вытолкал Гелю на лестницу и заспешил вниз.
– Ты туда поедешь? – спросила девочка на бегу.
– Да. А вы домой ступайте.
– Я с тобой.
Щур, видимо, собирался возразить, но, посмотрев на Гелю, раздумал, и они молча, рука об руку, побежали к Солянке.
Извозчика удалось найти почти сразу.
– До Проточного, и чтоб побыстрее! – хмуро скомандовал Щур, но извозчик только издевательски осклабился.
– Энто что ж, хитровские баре-господа к смоленским с визитом намылились? А ну пшел отседова, школота, покамест я тебя кнутом не приголубил! Ишь, побыстрей ему!
– Ну, лады, – сказал Щур, достал рубль из кармана и покрутил перед носом у дядьки. – Мы с господином Целковым не гордые. Кого посговорчивей спросим.
– Э, погоди! Отвезу я. Только деньги вперед, а то знаю я вас, – буркнул извозчик.
– Уговор – лошадь не жалей. Спешим мы сильно, – сказал Щур, вручая вознице обещанный рубль.
– Не боись, шкет. Как плотишь, так и возим. – Дядька дождался, пока Щур с Гелей влезут в коляску, и свистнул лошади: – И-эх, наддай, Ласточка!
Коляска дернулась, и Ласточка, выбрасывая вперед мощные передние ноги, помчала их к Лубянке.
– Почему ты мне поверил? – чуть погодя, спросила у мальчишки Геля.
– А откудова бы вам про Калиныча знать? Про него и наши с оглядкой шепчутся…
– А кто такой этот Калиныч?
– Упырь он распоследний, вот кто, – неохотно ответил Щур. – Держит нищенскую артель, да непростую. Сплошь калеки убогие. Только детишкам, кто с изъяном, завсегда больше подают. Вот Калиныч и скупает ребятню малолетнюю у всяких, кому лишний рот не прокормить. Да и крадет, ежели случай подвернется. А после уродует по-всякому.
– Ужас, – ахнула Геля. – Это что же, они вроде компрачикосов, как у Гюго?
Лишенная интернета и телевизора, она была просто вынуждена прочесть несколько романов из книжного шкафа Аглаи Тихоновны. И вот теперь ужасные выдумки француза обернулись реальностью в Москве!
– Не знаю, что за гюго такое, но ежели бабка Калинычу ребятенка продала, я ей самолично компрачикосов наваляю! Не погляжу, что старая. Горло вырву.
– Горазд ты грозиться, – не сдержалась девочка. – То меня обещал избить, теперь вот вдруг бабулю дорогую.
Извозчик честно гнал свою Ласточку, так что коляску мотало из стороны в сторону.
– За руку держитесь, а то выкинет еще, – Щур вздохнул и сам просунул Гелину ладонь под свой локоть. – Простите, Аполлинария Васильевна, что не стал вас слухать. Вся душа от ваших слов перевернулась. Бабка – единственная моя сродственница, а ежели брешет она, остаюсь я круглым сиротой. А сиротой я уже был, паскудное это дело… Вот и не сдюжил.
– Ладно, проехали, – кивнула Геля, глядя в сторону, – у меня папа точно так же. Сначала орет, а после разбирается.
– Приехали, баре-господа, вот он, Проточный, – объявил извозчик. – До каких хоромов прикажете доставить? До Волчатника али, может, до Аржановой крепости?
– Тута сойдем. – Щур спрыгнул на землю, подал Геле руку. Едва девочка покинула коляску, извозчик хлестнул лошадку и был таков. Видимо, этот Проточный имел столь же милую репутацию, как Хитровка.
Глава 29
У самого дома Геля шепнула:
– Осторожно! Тут у них специальный бандит стоит. На этом… на шухере, вот!
– Обнакновенное дело, – зашептал в ответ Щур, – да я один тайный подходец знаю. Упырь этот ничем не брезгует. Краденое скупает, деньги в рост дает. Были мы у него как-то с Ваней Полубесом… Только тихо. Чтоб даже дышали через раз, барышня хорошая…
– Буду как ниндзя во тьме, – пообещала она.
– Чего?
– В смысле – как мышка, – торопливо поправилась Геля.
Они обошли дом по большой дуге, прокрались во двор с другой стороны. Щур отодвинул какую-то доску и помог девочке забраться в подвал.